После выполнения всех следственных действий, достаточных для направления уголовного дела в суд, следователь и оперативники оставили Максима в покое, и он вновь очутился в своей камере.
Лохматого уже не было, как и большинства прежних сокамерников. Сергей, как всегда, был невозмутим. Пристально взглянув на Максима, крепко пожал руку: «Здорово, Макс». Место определил рядом с собой. Разин незаметно сблизился с Сергеем. Ночами долго толковали за жизнь. Как-то Разин поинтересовался, почему тогда никто не встал.
– Лохматый – чёрт, падаль, да и тебя рассмотрели, – сказал Сергей.
В изоляторе Разин регулярно получал передачи. По старой памяти «подкармливала» Ритина сестра Ирина, с которой, до ареста он имел тайную связь. Максим часто вспоминал Риту.
Примерно через год нахождения в заключении он от Ирины узнал, что Рита погибла. Получив весть, успокоился. Теперь нечего было скрывать. Жизнь всех расставила по местам.
Избежав суда уголовного, Рита не избежала суда божьего. Ведь именно она сплотила его, Семёна и других отчаянных и безбашенных парней в группу. Связала их всех круговой порукой, а Разина и Семёна личной привязанностью. Бог ей судья!
Перед отправкой на зону они с Сергеем попрощались.
– Если что, скажешь, что с Захаром вместе был.
После обязательного карантина Разина расписали в отряд. Получив у старшины отряда матрас и постельные принадлежности, он разместился на указанном месте. Был день и Максим находился в бараке один, если не считать дневальных и «шныря», беспрестанно снующего по помещению. Макс прилёг на койку и закрыл глаза. Перед глазами опять предстала Рита. Всё-таки он любил её, и если бы не Семён, кто знает, как жизнь могла сложиться далее. Вспомнил и «Муху» – Игоря Мухина:
– Ох, – простонал Разин, – если бы не он…
Незаметно уснул. Проснулся, когда в казарму ввалился народ после работы. На него никто не обратил внимания.
На следующий день после утреннего построения надзиратель отвёл к дежурному помощнику начальника колонии (ДПНК). Оттуда другой «цирик» препроводил в оперативную часть к капитану Саврасову.
Макс, подойдя к двери кабинета, постучал. Дождавшись разрешения зайти, открыл дверь и, остановившись на пороге, доложил Саврасову о прибытии.
Николаю Николаевичу было тридцать четыре года от роду. Несмотря на молодой возраст, он был уже с сединой, жилистый и физически сильный, резкий в движениях и словах. До тюрьмы Саврасов считался неплохим оперативником. Работал заместителем начальника отдела уголовного розыска районного управления. «Спалился» бездарно, в одну секунду. Проверяющий, листая личное дело агента, обнаружил промеж документов неизвестно как затесавшийся туда чистый лист бумаги с чёткой росписью секретного сотрудника. Произошёл крупный скандал. Саврасов тут же был обвинён в должностном подлоге, присвоении государственных денег и ещё многих грехах, которые таил в себе с виду невзрачный документ. Действительно, при желании на этом листе можно было написать что угодно, к примеру, сфабриковать расписку о якобы полученном агентом денежном вознаграждении. Сор из избы выносить не стали, что обошлось управлению в кругленькую сумму, затраченную на долгие уговоры проверяющего клерка из Главка. Прекрасно понимая, что Саврасов тут не при делах, руководство дело замяло, но капитану милиции дали недельный срок для поиска нового места службы. Он и не возражал, понимая, что сам дурак – дела надо чаще листать. Ничего не оставалось, как уйти туда, где всегда имелись вакансии для оперативника – в систему исправительно-трудовых учреждений. Уже полтора года Николай тянул лямку в должности начальника оперативной части учреждения. Вначале было непривычно, потом вработался.
Саврасов предложил Разину сесть на табуретку напротив его стола. Внимательно и долго рассматривал Макса. Закурив папиросу, без видимого интереса расспросил о прошлой жизни и родных. Разин осторожно и немногословно отвечал. Он уже догадался о сути дальнейшей беседы. Саврасов, между тем, напомнил ему, что срок заключения долог (Разин это и сам прекрасно знал), что многое будет зависеть от самого Разина, его поведения, осознания своей никчемной преступной сущности и твёрдого намерения стать на путь исправления. Обрисовал различные варианты дальнейшего пребывания на зоне. Варианты вырисовывались диаметрально противоположные. Вариант А: относительно спокойная и сытая жизнь, с перспективой в последующем заведовать библиотекой или каптёркой. Получить послабления режима содержания и, главное, это УДО (условно-досрочное освобождение). Вариант Б: Полный и реальный кошмар, о котором и подумать страшно. Макс молча слушал. Закончив прелюдию, Саврасов спросил, понял ли Разин. Разин «включил дурака», пожал плечами и посетовал, что УДО это очень хорошо, но у него статья особая, нехорошая, тяжкая. Саврасов отмахнулся – «ерунда», и сказал, что всё будет, как он скажет. После чего напрямую спросил, будет ли Разин сотрудничать с ним. Макс посчитал немедленный отказ преждевременным шагом и попросил время на раздумье. Капитан согласился подождать до завтра, предупредив о строгом сохранении разговора в тайне.