Она слушала, затаив дыхание, испуганная и все равно красивая, как экзотический оранжерейный цветок, чудом оказавшийся в руках у деревенского пастушка.
– Рита, – продолжил Андрей, – я принадлежу именно к этому большинству обычных людей. Поэтому для меня сумма, требуемая для обучения, не реальна. Даже если я отдам свою зарплату и мои родители, и моя родня мне помогут, мы все равно не сможем расплатиться. – Он осторожно отстранил ее от себя и, грустно улыбаясь, смотрел в любимые глаза.
Сникшая было Рита, неожиданно легко рассмеялась:
– И всего-то! Да это же ерунда! Просто – ерунда! Я завтра же оплачу твое обучение.
Он покачал головой.
– Это невозможно.
– Невозможно? – встрепенулась Рита, – но почему?
– Во-первых, потому что я не могу принять от тебя таких денег, во-вторых, это даже не твои деньги, а деньги твоего отца.
– Но при чем здесь… – Рита запнулась и внезапно расплакалась, – Ах, Боже мой! Как это глупо! Разве мы не должны помогать друг другу? Зачем тогда деньги вообще?
– Рита, ты рассуждаешь, как ребенок. Дело вовсе не в деньгах. Дело в человеческом, мужском достоинстве. Помнишь, у Пушкина: «Береги платье с нову, а честь – смолоду».
Рита продолжала плакать. Андрей нежно обнял ее и слушал, как она сквозь слезы рассказывала ему о том, как она мечтала выйти за него замуж, об их совместной учебе, о прекрасной, насыщенной жизни.
– Что же теперь ты будешь делать? – всхлипывая, спросила она.
– Я очень люблю тебя! Очень! Если бы ты была простой девушкой…
– Я и есть простая девушка!
– Да, конечно, конечно. Я имею в виду другое. Ты дослушай. Пока я не поднимусь до твоего социального уровня, мы не сможем быть вместе. Ты привыкла совсем к другой жизни. Ты в ней родилась. Если мы будем вместе, я не приму помощи от твоего отца. И тебе, рано, или поздно, станет скучно. Ты будешь испытывать нужду в тех вещах, о которых я даже представления не имею. Ведь у нас все разное, включая потребности, самые элементарные.
– Неправда! – воскликнула Рита. – У всех людей одинаковые потребности: они хотят быть счастливыми! Ты просто не любишь меня!
– Андрей сам готов был заплакать. Ему одному сейчас приходилось быть благоразумным за двоих. А между тем, больше всего сейчас хотелось схватить ее в охапку, отнести к себе в крохотную комнатенку, в хрущевке и любить ее долго и страстно – всю жизнь. Но он знал – так нельзя. Андрей сжал тихонько ладонями ее лицо и собрал губами слезинки с ее щек, подул на ресницы, коснулся ее губ. Рита прикрыла глаза, и они целовались бесконечным поцелуем – единственным утешением всех влюбленных.
– Я хочу, чтобы ты меня любил сегодня, – прошептала она, отрываясь для вздоха.
Он качал головой, и снова целовал ее.
– Ты уйдешь от меня? Уйдешь только потому, что у моего отца есть деньги?
– Нет, любимая, нет, – обещал он. – Я не уйду от тебя. Я сделаю все, для того, чтобы мы смогли быть вместе.
– Что, что ты сделаешь?
– Дай мне время. Я буду равным твоему отцу.
– Сколько времени?
– Я не заставлю тебя долго ждать. Дай мне два года.
– А потом?
– Потом я вернусь, и мы с тобой превратим все твои мечты в реальность.
– А ты? О чем мечтаешь ты? – спросила Рита.
– Я мечтаю о тебе, – просто ответил он.
Она поверила. После этих слов, Рита немного успокоилась, только горькая складочка озабоченности прорезала ее чистый лоб. Первая в ее жизни.
2
Вечером, когда Андрей заступал на дежурство, его вызвали к начальнику охраны.
– Тут вот какое дело, – сказал начальник, – ты, насколько я знаю, в армии был водителем?
– Да, – подтвердил Андрей.
– Нашему шефу нужен человек, который исполнял бы обязанности не только водителя, но и телохранителя, так сказать, – начальник хмыкнул, – фирма растет, сам понимаешь…
Андрей, не смотря на треволнения прошедшего дня, улыбнулся, вспомнив телохранителей Риты «двое из ларца, одинаковых с лица».
– Что же ты молчишь? – вывел его из задумчивости собеседник.
– Вы еще ни о чем не спросили и ничего не предложили, – пожал плечами Андрей.
– Что тут спрашивать: согласен ты, или нет подняться по карьерной лестнице, так сказать. Да, оплата труда, соответственно, возрастает. Но и количество занятого на работе времени – тоже. Кстати, я слышал, ты поступал куда-то, поступил?
– Нет, – Андрей покачал головой.
Ничего, – успокоил начальник, – поступишь. Какие твои годы. Так согласен?