— Да, у них есть тюремная палата в больнице Святого Франциска.
— Бьюсь об заклад, у меня сибирская язва, — хныкал Бендер. — Или оспа.
— Что бы это ни было, воняет здорово, — заметила Лула.
— У меня понос. И выворачивает, — жаловался Бендер. — У меня течет из носа и болит горло. Наверно, лихорадка. Вот, пощупайте лоб.
— Ага, как же, — брезгливо отмахнулась Лула. — Просто мечтали о такой чести.
Он вытер нос рукавом, размазав сопли по пижаме. Откинул назад голову и чихнул, разбрызгав слюни на полкомнаты.
— Эй! — завопила Лула. — Захлопни пасть! Ты что, никогда не слышал о носовых платочках? Что это все рукавом сопли вытираешь?
— Меня тошнит, — пожаловался Бендер. — Сейчас вырвет.
— Марш в туалет! — завопила жена. Схватила голубое пластиковое ведро с пола. — Возьми ведро.
Бендер сунул башку в ведро, и его вывернуло.
— Дерьмо святое, — испугалась Лула. — Это же Чумной Дом. Я сматываюсь. И ты его не суй в мою машину, — обратилась она ко мне. — Хочешь притащить его, можешь вызвать такси.
Бендер высунул голову из ведра и простер ко мне скованные руки.
— Все в порядке. Мне уже лучше. Я готов ехать.
— Подожди меня, — позвала я Лулу. — Насчет боженьки ты права.
— Сюда добираться черт знает сколько, но оно стоит того, — сказала Лула, слизывая соль с края бокала. — Это же праматерь всех «маргарит».
— И лекарство к тому же. Алкоголь убьет все вирусы, что мы подхватили от Бендера.
— Точно, твою мать.
Я отпила коктейль и огляделась. Бар был заполнен пришедшей после работы толпой. Большинство моего возраста. И большая часть этого большинства выглядела радостней меня.
— Моя житуха — отстой, — пожаловалась я Луле.
— Ты просто так думаешь, потому что насмотрелась на Бендера, блюющего в ведро.
Частично она права. Эта картинка не улучшила мое настроение, уж точно.
— Подумываю сменить работу, — поделилась я с Лулой. — Хочу работать там же, где все эти люди. Они все такие с виду счастливые.
— Да потому что пришли вперед нас, и все уже успели хорошо принять на грудь.
Или, может, потому что никого из них не преследует маньяк.
— Я потеряла еще одни наручники, — сообщила я Луле. — Оставила их на Бендере.
Лула откинула голову и разразилась хохотом.
— И ты еще хочешь сменить работу, — выдала она. — Да зачем, когда ты так хороша в своей?
В одиннадцать часов в доме родителей, да и в большинстве окрестных домов, было темно. В Бурге рано ложатся и рано встают.
— Жаль, что так вышло с Бендером, — подъезжая к тротуару, сказала Лула. — Может, стоит сказать Винни, что он умер. Мы скажем, что сделали все возможное, чтобы притащить его, а он окочурился. Бах. И окочурился.
— Еще лучше почему бы не вернуться и просто не прикончить его, — предложила я.
Открыв дверцу, чтобы выйти, я зацепилась ногой за коврик на полу и вывалилась из машины лицом вниз. Перевернулась на спину и уставилась на звезды.
— Все пучком, — успокоила я Лулу. — Может, просто сегодня посплю здесь.
Тут в поле зрения возник Рейнджер. Он схватил меня за шкирку и поставил на ноги.
— Не очень хорошая идея, Милашка. — Он посмотрел на Лулу и предложил: — Можешь ехать.
Взвизгнули шины, и «транс эм» исчез в мгновение ока.
— Я не пьяна, — заявила я Рейнджеру. — Я выпила только одну «маргариту».
Он все еще сжимал мою куртку, но ослабил хватку.
— Я так понимаю, у тебя заячьи проблемы.
— Гребаный заяц.
— Ты точно пьяна, — усмехнулся Рейнджер.
— Я не пьяна. Я на грани счастья. — Головокружения не наблюдалось, но и мир в фокус никак не входил. Я прислонилась к Рейнджеру, чтобы не упасть. — Что ты тут делаешь?
Он оставил в покое куртку и обнял меня.
— Нужно с тобой поговорить.
— Мог бы позвонить.
— Я пытался. Твой телефон не работает.
— Ах, да. Я и забыла. Он был в машине, а машина взорвалась.
— Я тут провел расследование по Дотти, так раскопал несколько имен, которые можно проверить.
— Сейчас проверить?
— Завтра. Заберу тебя в восемь.
— До девяти я даже не смогу умыться.
— Ладно, заберу тебя в девять тридцать.
— Ты смеешься? Я слышу, как ты смеешься. Моя жизнь — не повод для смеха!
— Милашка, твоя жизнь — самый популярный ситком.
Приблизительно в полдесятого я выползла за дверь и выпрямилась, щурясь от яркого света. Умудрилась принять душ и полностью оделась, но на этом все и закончилось. Чтобы девушке обрести красоту, маловато полчаса. Особенно когда у девушки похмелье. Волосы я завязала в конский хвост и сунула в карман джинсовой куртки губную помаду. Когда перестанут трястись руки, а глазные яблоки прекратят изображать из себя огненные шарики, я попытаюсь накрасить губы.