— Что ты делаешь вечером?
— Нужно побыть у родителей и убедиться, что снова никто не вломится. Завтра съеду от них. Думаю, они будут в безопасности, как только я уеду.
— Собираешься остаться на всю ночь?
— Угу. Можешь позже подъехать, если хочешь, мы можем поиграть в «монополию».
Морелли усмехнулся.
— «Монопольку»? Как я могу пропустить? Во сколько твоя бабушка ложится?
— После одиннадцатичасовых новостей.
— Я буду около двенадцати.
Я все трепала ухо Боба.
— Что? — спросил Морелли.
— Начет нас.
— Никаких нас нет.
— Такое ощущение, что какие-то «нас» есть.
— Вот что я думаю. Есть ты и я, иногда мы вместе. Но никаких нас.
— Отдает немного одиночеством, — заметила я.
— Не усложняй больше, чем уже есть, — взмолился Морелли.
Я упаковалась в «Большого Голубого» и поехала на поиски магазина игрушек. Спустя час я покончила с шопингом, вернулась в машину и направилась домой. Я остановилась перед светофором на Гамильтон, и секундой позже мне кто-то въехал в зад. Несильно. Больше похоже было на толчок. Только покачнулся «бьюик», но я даже не пошевелилась. Первой реакцией было воскликнуть по примеру матушки, когда что-то усложняет ей жизнь: «Почему я?» Я сомневалась, что авария приличная, но все равно будет заноза в заднице. Я дернула тормоз и остановила машину. Наверно, мне нужно выйти проверить чертовы вмятины. Я выдохнула и взглянула в зеркало заднего вида.
В темноте мало что можно было разглядеть, но то, что я увидела, меня не обрадовало. А увидела я уши. Длинные заячьи уши на парне, сидевшем за рулем. Я извернулась на сиденье и покосилась в заднее окно. Заяц отвел свою тачку фунтов на десять и снова меня протаранил. Сильнее на сей раз. И «Большой Голубой» дернулся вперед.
Черт.
Я сняла машину с тормоза, дала газу и рванула на красный свет. Заяц не отставал. Я свернула на Чамберс-стрит, попетляла по улицам и остановилась перед домом Морелли. Я не увидела за собой фар, но это не гарантировало, что заяц отстал. Он мог выключить фары и припарковаться. Я выскочила из «Большого Голубого», добежала до двери и позвонила, потом забарабанила в дверь, а потом заорала:
— Открой!
Морелли открыл, и я заскочила внутрь.
— За мной гонится заяц, — пояснила я.
Морелли высунул за дверь голову, посмотрел направо, посмотрел налево и сказал:
— Не вижу никаких зайцев.
— Он на машине. Впечатался мне в зад, а потом загнал сюда.
— Какая машина?
— Понятия не имею. В темноте не разглядела. Увидела только торчавшие уши за рулем. — Сердце у меня колотилось, и я все никак не могла отдышаться. — Я вне себя, — пожаловалась я. — Этот парень доводит меня до ручки. Какой-то заяц, черт возьми! Это же какому идиоту взбредет в голову послать гоняться за мной зайца?
Ну и разумеется, пока я громко возмущалась по поводу зайца и дьявольского ума, то вспомнила, что отчасти сама виновата. Я же сама сказала Абруцци, что люблю зайчиков.
— Мы не распространялись, что заяц замешан в убийстве Содера, поэтому шансы, что здесь какой-то подражатель, мизерные, — заявил Морелли. — Если предположим, что за этим стоит Абруцци, то здесь обсуждаемый ум умеет тонко рассчитать. Известно, что Абруцци отнюдь не дурак.
— Просто сумасшедший?
— Сумасшедший насколько можно. Я слышал, он коллекционирует сувениры, а потом надевает их во время своих военных игр. Наряжается Наполеоном.
Я улыбнулась, представив нарядившегося Наполеоном Абруцци. Он бы выглядел нелепо, чуть лучше, чем парень в костюме зайца.
— Заяц, должно быть, следовал за мной от квартиры родителей, — сказала я Морелли.
— Куда ты ездила, когда очутилась здесь?
— Ездила купить «монополию». Хотела достать старую добрую «монополию». И собиралась играть гоночной машинкой.
Морелли снял поводок с крючка в прихожей и взял куртку.
— Я вернусь с тобой, но тебе придется отказаться от машинки, если играет Бабуля. Уж это по крайней мере ты можешь для меня сделать.
Часа в четыре я вздрогнула и проснулась. Я лежала на диване с Морелли. Уснула, сидя с ним в обнимку. Я проиграла две партии в «монополию», и мы переключились на телевизор. Сейчас телевизор был выключен, Морелли ссутулился рядом, положив пистолет и сотовый на кофейный столик. Свет был выключен, кроме верхней лампы в кухне. На полу посапывал Боб.
— Кто-то есть снаружи, — сообщил Морелли. — Я вызвал машину.