Соседка равнодушно отвернулась к иллюминатору и не удостоила его ответом.
Остаток пути они летели молча. Мужчина больше не предпринимал попыток разговорить свою соседку, но продолжал украдкой бросать на нее взгляды. Он хотел найти в ней недостатки, чтобы как-то успокоить уязвленное самолюбие. Напрасно! Соседка была по-настоящему красива. Лицо, лишенное косметики, было, может быть, излишне бледным, но идеальным овалом и точеными чертами оно напоминало камею. Прямые белокурые волосы собраны на затылке в тяжелый пучок. Строгая прическа, более подходящая дамам зрелого возраста, делала ее похожей на древнеримскую богиню. Скромное серое платье с простым белым воротником окончательно убедило мужчину в правильности сделанного им вывода. Эта мисс решила сделать карьеру монахини. Возможно, дала обет молчания.
Душа его возмутилась. Уйти из мира, из реальной жизни, пусть не всегда поворачивающейся к людям своими лучшими сторонами, но заставляющей бороться и дающей радость, что может быть хуже? Она совсем еще молодая! Как же можно принимать столь опрометчивое решение? Монастырь! Это ужасное место для столь прекрасной особы. Что же привело ее к столь мрачному решению?
В сердце мужчины шевельнулось ревнивое чувство, и ему стало обидно за девушку. Он должен ее спасти! Его авантюристическая натура тут же ринулась в бой. Мысли, одна другой невероятней, закружились в голове. Он сделает ее счастливой. Он в состоянии помочь ей.
Мужчина протянул руку и коснулся руки соседки. К его удивлению, она не возмутилась, а зачем-то встала и посмотрела на него как на ненормального. Потом неожиданно подняла ногу и перешагнула через его колени. Стройная ножка, обтянутая тонкими колготками, мелькнула перед его взором, за ней последовала другая.
— Куда вы?
— В полицию, — прозвучал неожиданный ответ. Мужчина опешил. Он покрутил головой, словно не веря своим ушам.
— Куда? — спросил он еще раз.
Ответа не последовало. Девушка скрылась из виду. Вскоре салон опустел.
Самолет приземлился в аэропорту Орли. Мужчина, занятый своими мыслями, даже не заметил посадки. Ему ничего не оставалось, как последовать примеру своей соседки и остальных пассажиров.
2
— Я к мадам Эркюлье. Как ее состояние?
— Стабильно тяжелое. Мы делаем все, что можем.
— Она будет жить?
Регистраторша, миниатюрная хорошенькая женщина, пожала плечами.
— Надо надеяться на лучшее. Мадам Эркюлье молода, ее организм борется за жизнь.
— К ней можно пройти?
— Пока нет. Ей вредно любое волнение, как отрицательное, так и положительное.
— Но…
— Месье доктор категорически запретил любые посещения. Лучшее, что вы можете для нее сделать, мадемуазель, это ждать и молить Бога, чтобы он ей помог.
Молодая женщина, одетая в строгое серое платье, отошла от стола справок. Регистраторша сочувственно посмотрела ей вслед. Больная, о которой шел разговор, очень плоха. Вряд ли она выживет.
Она вздохнула. Трагическая история приключилась с этой мадам Эркюлье. Жаль, конечно, когда молодые умирают, но медицина не всесильна. И неизвестно, что лучше для мадам Эркюлье — умереть или остаться в живых. А мадемуазель молодец! Эти англичанки умеют держать себя в руках. Не стала устраивать истерик и требовать пропустить ее к больной. Молча подчинилась требованиям больницы.
Она занялась очередным посетителем, а когда освободилась, молодой женщины в сером платье в больнице не было.
Рабочий день тек своим чередом. К столу справок подходили родственники и друзья лежащих в больнице людей. Регистраторша отвечала на их вопросы, профессионально успокаивала и ободряла. Иногда мимо торопливо проходили врачи и медсестры. В больнице шла будничная работа. Когда холл, в котором находился стол справок, быстро пересекла женщина в белом халате и плотно сидящей на голове белой шапочке, регистраторша даже на нее не взглянула.
Когда самая ответственная часть пути была преодолена, женщина, под белым халатом которой скрывалось серое платье, облегченно вздохнула. Полдела сделано, теперь осталось определить, где находится палата Линды, подумала нарушительница больничных правил, носящая красивое имя Элизабет. Немного наблюдений и размышлений — и Элизабет двинулась по коридору. Вот и нужный ей номер палаты.
Осторожно приоткрыв дверь, она попала в царство никелированных аппаратов, бесчисленных трубок, среди которых вся в бинтах, наподобие заколдованной принцессы, лежала женщина.
Элизабет на цыпочках подошла ближе. Неужели это ее сестра? Глаза больной были закрыты, посеревший носик заострился, а волосы — прекрасные белокурые кудри, какими их помнила Элизабет, — превратились в грязно-белые космы. Под больничной рубашкой угадывалось тело — не молодое и изящное, а истощенное. Элизабет долго не могла поверить, что лежащая на кровати женщина — Линда.
Элизабет наклонилась и прочитала табличку, прикрепленную к изголовью больной. Это Линда!
На глаза Элизабет навернулись слезы. Комок подступил к горлу, она усилием воли его проглотила. Сейчас не время расслабляться. Она должна быть сильной. Ее губы невольно сжались в тонкую линию, а взгляд посуровел.
— Линда, Линда, — тихо прошептала Элизабет.
Ответа не было. Больная по-прежнему лежала не шелохнувшись. Дыхание было таким слабым, что Элизабет испугалась. Неужели это последние мгновения жизни Линды? Нет!
— Линда, не умирай, пожалуйста! Линда, борись! Ты должна жить! Слышишь, Линда? Ты должна жить! Должна!
Прозрачные, отливающие синевой веки больной слегка дрогнули. Элизабет наклонилась ниже, пытаясь уловить еле заметное движение. Неужели показалось? Лицо Линды оставалось бесстрастным, оно словно уже принадлежало другому миру.
Элизабет еще долго вглядывалась и прислушивалась, шепча слова любви и ободрения, но Линда больше не реагировала на присутствие сестры. Видимо, воображение сыграло со мной злую шутку, решила Элизабет.
За дверью палаты послышались шаги. Элизабет замерла, не зная, что делать. Спрятаться? Но куда? В палате нет никаких шкафов. Замкнутый безликий куб с кроватью посередине. Выпрыгнуть в окно? Палата находится на четвертом этаже. Этот наилучший способ увеличить количество пациентов больницы еще на одного человека не привлек Элизабет. Вполне достаточно, что здесь лежит Линда, решила она.
Элизабет решила отдать себя на милость победителя — врача или медсестры, — но звуки шагов стали удаляться.
Пронесло! Надо уходить. Она провела здесь много времени, значит, сюда скоро придут. Больные в таком состоянии находятся под постоянным наблюдением.
— Пока, Линда. Я ухожу, но ты должна меня дождаться. Я вернусь. — Элизабет наклонилась и прикоснулась губами к холодной щеке Линды.
Ее путь, как она и сказала своему соседу в самолете, лежал в полицейский комиссариат семнадцатого округа Парижа. Сорвавшиеся с ее губ слова не были кокетливым заигрыванием. Заданный мужчиной вопрос прозвучал именно в тот момент, когда Элизабет обдумывала, что она, ступив на парижскую землю, должна сделать в первую очередь.
Но сердце Элизабет не захотело слушать голоса разума. Оно настоятельно требовало поездки в больницу, и она ему подчинилась. Встретив препятствие в лице регистраторши, она не стала спорить. Быстро сообразив, какой из способов увидеть сестру самый простой и наиболее надежный, Элизабет отправилась в ближайший магазин, где купила платье, очень напоминающее медицинский халат.
Шапочка была приобретена в бутике постельного белья. Согласно прикрепленной к ней бирке, она в действительности являлась наволочкой на маленькую подушечку.
Маскарад оказался на редкость удачным. Никто в больнице не удивился виду Элизабет, и она смогла беспрепятственно попасть к Линде.
Сейчас, когда ее сердце немного успокоилось — Линда жива, Элизабет видела это своими глазами, — она решила больше не откладывать визит в полицию.
— Вы к кому, мадемуазель? — Молодой полицейский преградил Элизабет дорогу.
— К комиссару. Я хочу с ним поговорить.
— Комиссара Жервье сейчас нет на месте. Вам придется подождать. Он назначил вам встречу?