— В общем, да, — пробормотал Бруну.
— Нет, все закономерно. Я считаю своим долгом продолжить дело Роберту Кашиаса, — просто, без всякого пафоса произнесла Шакита. — Он мечтал, чтобы земельная реформа протекала мирно. И я не пожалею сил для осуществления его мечты. Так что мое место здесь, среди этих людей. Я теперь и живу здесь, вместе с ними.
— Дай Бог вам удачи, — только и мог сказать Бруну.
По мере того как приближалась дата суда, Маркус становился все более подавлены и уже почти не верил в возможность оправдательного приговора.
— Ты что, заранее сдался? Струсил? — взывала к его самолюбию Лия, пытаясь вывести брата из апатии. — Надо же как-то защитить себя! По крайней мере, надо быть готовым к защите, а ты, похоже, опустил крылышки.
— Но Валфриду требует от меня невозможного! — рассердился Маркус. — Он хочет, чтобы я рассказал на суде, как Ралф избивал маму!
— Так это же понятно. Валфриду ищет для тебя оправдательные мотивы.
— Разумеется, — согласился Маркус. — Но ты забываешь, что на суде будет мама. Я не могу подвергать ее такому унижению!
— Маме придется это вытерпеть, — жестоко заявила Лия, — потому что на карту поставлена твоя жизнь.
— Позволь мне самому распоряжаться своей жизнью! — раздраженно ответил сестре Маркус.
Адвокат Валфриду, обеспокоенный настроением своего подзащитного, обратился за помощью к Бруну:
— Все наши усилия могут пойти прахом, если Маркус не настроится должным образом на собственную защиту. Помогите ему. Только вы в силах повлиять на него. Когда он зарывал того беднягу в песок, то мстил даже не столько за мать, сколько за вас, от вашего имени. Поверьте мне, вы для Маркуса — божество.
— Ну, это, по-моему, преувеличение, — смутился Бруну. — Я знаю, Маркус любит меня. Но он любит и свою мать. Именно поэтому ему будет трудно сказать на суде все, что вы от него хотите услышать. И тут я бессилен что-либо изменить. Поговорите с моей бывшей женой, может ей удастся повлиять на Маркуса.
— Что ж, если проблема упирается в сеньору Лейю, то мне, вероятно, придется менять тактику защиты, — молвил в задумчивости Валфриду.
В тот же день он встретился с Лейей и рассказал о психологическом сломе Маркуса.
— Я опасаюсь, что он действительно не сможет быть откровенным перед судом, так как не захочет выставлять вас на всеобщее осуждение.
— Но мне все равно, как на меня посмотрят судьи! Лишь бы они оправдали моего сына.
— Значит, вам придется рассказать все в деталях о ваших взаимоотношениях с убитым, в том числе и о его альфонстве, и о побоях… Сделать это нелегко, потому что подсудимой будете выглядеть вы, а не Маркус. Но чтобы спасти его, мы должны вызвать у присяжных антипатию к вам и, как следствие, сочувствие к Маркусу.
— Я сделаю все, что вы считаете нужным, — твердо произнесла Лейя.
И вот настал день суда.
Бруну вместе с дочерью и зятем, а также Лилиана сидели в зале заседаний. Лейя же, как свидетельница, пока не была допущена до слушаний.
На вопросы судьи Маркус отвечал коротко и глухо, что особенно беспокоило Бруну. Неужели сын все-таки решил скрывать истинную причину нападения на Ралфа?
— Вы подтверждаете, что вместе с Жералдину закопали жертву в песок? — спросил судья.
— Да. Только я сделал это один. Жералдину просто находился поблизости.
«Ну вот, начинается! — в отчаянии подумал Бруну. — Он пытается усугубить свою вину».
— Вы были знакомы с потерпевшим? — задал следующий вопрос судья.
— Да. Он был любовником моей матери, — ответил Маркус, и у Бруну немного отлегло от сердца.
— Связь вашей матери с Ралфом Гомесом и стала причиной преступления? — продолжил допрос судья.
Маркус на мгновение задумался, а потом ответил.
— Возможно. Я в тот момент не думал о причинах своей неприязни к этому человеку. Могу только сказать, что вовсе не хотел его смерти.
— Вы не предполагали, что он может захлебнуться во время прилива? — уточнил судья.
— Да я вообще даже не вспомнил о приливе! — раздражено бросил Маркус.
Судья велел ему садиться и попросил ответить на те же вопросы Жералдину.
Тот не принял жертвы Маркуса и сказал, что помогал ему закапывать Ралфа в песок.
— Вы знали о любовной связи сеньоры Медзенги с потерпевшим?
— Да. Гомес любил устраивать свидания на яхте со своими женщинами. Это проходило, считай, у меня на глазах, — ответил Жералдину, несколько забегая вперед.
— Мы еще вернемся к этой теме, а пока прошу садиться, — сказал ему судья.