L. Новый перекресток
Марко немногословен. Языковой барьер. Да и возраст.
Но кого я обманываю. Себя что ли? Главное - это я. И моя забота о нашем сыне, которого больше нет.
Марко ехал не ко мне, он ехал к сыну, и не доехал.
Мы сидим в кафе, и я только что показала ему фотографии и рассказала, что произошло неделю назад.
За соседним столиком сидит пара, видно, что только начали встречаться. Он постоянно смотрит на нее, глаз не может оторвать. Она от него. Так всегда бывает первый год, два, три. А потом - приедается.
Я встречалась с Марко не долго, до тех событий… И у меня в памяти есть только этот период - любви и улыбок. До другого периода мы не дошли. Несмотря на ту трагедию, мы остались страстно близки друг другу.
Марко молча смотрел в стену. Это трагедия, а он - молчит.
За неделю я отошла. Рассталась с Игорем. Который тоже, впрочем, подавлен, но мне то от этого что?
Я вновь осталась одна. И Марко со мной. Он со мной, но где-то в другом месте.
Нам принесли чайник с зеленым чаем и две чашки. Я подождала пока он заварится и разлила ему и себе теплый напиток.
Марко продолжает молчать. Молча, молча, смотрит на стену. Не на меня, на стену.
Я делаю глоток. Слишком горячо. Пусть еще постоит - остынет.
Марко продолжает молчать. Я пододвинула к его правой руке чашку, она горячая, но он не отреагировал. Просто продолжил сидеть. Отодвинула назад. Обратно.
Я спросила про дочь. Он сделал вид, что оживился и рассказал, что она в порядке. Пережила все, что было и живет дальше.
Я кивнула. Он не стал после этого смотреть на меня и вновь посмотрел на стену.
Пара за соседним столиком начала активно целоваться. Я не знаю что дальше делать.
За окном пошел дождь. Сначала сильно, потом немного успокоился, затем снова сильно. Он продолжал смотреть на стену, я продолжала не понимать, что делать дальше.
Благо официантка разрядила обстановку.
- Вам повторить чай?
- Да, и мне еще черный кофе.
- Простой американо?
- Да, будьте добры.
- Конечно, скоро принесу.
Он ушла. Вновь оставила меня наедине с неловким молчанием.
Марко развернулся ко мне.
Глаза были немного красные, но он не плакал.
Он сдержал себя от эмоций. И просто все “проглотил”.
- Знаешь, я наверное пойду. Сегодня вечером полечу домой.
- Ээ… хорошо.
- а….
- Подожди, ты говоришь по-русски?
- Я учил язык, немного знаю. Прошло столько времени. Не зря это время провел.
- Ух ты, так приятно.
- Мне тоже. Только я зря его учил.
- Почему же?
- Я учил русский язык, чтобы разговаривать со своим сыном, но теперь нет такой необходимости.
- Марко, прости, это я во всем виновата.
- Ты не виновата. Это жизнь. Жизнь вот так вот меняет наши планы. Болезнь. Не вини себя.
Я заплакала, а он ушел.
Мы больше не виделись.
Никогда.
Дождь за окном прекратился, но плакать я от этого не перестала.
Сын умер, Марко ушел. И что мне теперь делать с этой проклятой жизнью?
LI. Карабкаться вниз, а потом вверх
Собаки скачут вокруг, лаят, толкаются. Они все смотрят на меня, словно я проклятая. Пытаюсь выйти из этой подворотни. Повернула голову направо - стена из серого бетона, налево - такая же стена. Я прижата с трех сторон стеной. За моей спиной висит лампа, покачивается на ветру.
В горле пересохло так, что не могу толком прокричаться. Очень … очень сложно выдавить и слово. Ком в горле нарастает. А собаки продолжают на меня смотреть.
Из стаи выходит одна вперед, собака вся взъерошена, но чистая. Странно. Все собаки, сколько бы их ни было замолкают, - перестают толкаться и стребещать. Тишина.
Тишина, словно я и не в переулке, а где-то на другой планете. Тишина.
Собака не издает звуков и делает два шага вперед. Я могу разглядеть ее глаза и пасть, грозную, грозные зубы. Но она не издает ровным счетом никаких звуков. Она просто молчит.
Остальные собаки, я уж не вижу сколько их там, отступают назад от нее. Делают по два три шага от нее и от меня.