Бессловесный лакей подал ему на подносе ответ гувернантки. Она писала:
«Грейли!
Благодарю за столь любезное приглашение, но тем не менее я вынуждена его отклонить. У меня масса дел, а на вас с вашим бильярдом просто нет времени. Играйте сами.
Искренне ваша, Анна Тракстон».
Граф не верил собственным глазам. Этого не может быть. Тракстон, похоже, просто дразнит его. Она явно из тех женщин, что вымотают все нервы, прежде чем отдаться. Он ринулся к столу и схватился за перо.
«Мисс Тракстон!
Я плачу вам деньги, и мне решать, чем вы будете заниматься. Или вы сами придете в бильярдную, или я приведу вас туда силой.
Искренне ваш, Грейли».
Помедлив мгновение, он приписал: «P. S. Не забывайте — я спас вам жизнь» — и, быстро присыпав чернила песком, бросил записку слуге на поднос.
— Отнеси. Мигом! — Он снова принялся мерить шагами комнату, насвистывая популярный опереточный мотив.
Не прошло и трех минут, как в коридоре застучали каблучки Анны. Граф едва успел усесться в кресло. Она влетела, пунцовая от ярости. Хлопнув дверью так, что задрожали стекла, она с гневным выражением на лице шагнула к Грейли:
— Это шантаж, граф!
— Шантаж. — С деланной невозмутимостью он закинул ноги на стол, рассматривая ее выдающийся нос. — И что? Что из этого?
Она подскочила к столу и уперлась руками в столешницу.
— Я вам не какая-то посудомойка и помыкать собой не позволю!
Налюбовавшись ее носом, граф перевел взгляд на губы. В голове у него вертелась одна и та же мысль: постель, только постель!
— Я не приглашаю посудомоек играть в бильярд. Я их вообще никуда не приглашаю.
— А гувернанток, выходит, приглашаете!
Грейли вскочил и, склонившись над столом, в упор посмотрел на нее:
— В этом доме я решаю, кого приглашаю, а кого нет
— Высокомерный болван! — с ненавистью прошипела Анна.
— Совершенно верно, — согласился граф. — И полновластный хозяин Грейли-Хауса.
За окном громыхнуло, и дождь полил с удвоенной силой. Граф ткнул пальцем сторону окна:
— Это все из-за дождя. Если бы не он, да и вы тоже, с удовольствием поехал бы кататься. Так что я просто предлагаю сменить одно развлечение на другое.
Анна настолько опешила от его наглости, что не нашла слов, а Грейли, почувствовав ее колебание, решил действовать.
— Может, вы все-таки выкроите пару часов для бильярда после ленча? — Его мягкая улыбка была неотразима.
Она вздохнула:
— Подумайте, что скажут слуги.
— Они будут говорить то, что я прикажу!
— Нет, Грейли, — собрав все силы, ответила Анна. — И не просите.
— Ладно, — вдруг пошел на попятную граф. — Не хотите бильярд — не надо. Тогда предложите что-нибудь сами. Не могу же я позволить вам зачахнуть в детской. Меня сестра тогда со свету сживет.
— Я к вам не в гости приехала. Вчерашняя прогулка — это часть моей работы. И, в отличие от вас, она мне нравится.
— Представьте, мне тоже, — прошептал граф, надеясь, что она думает о том же, что и он. — Вы даже не можете представить, насколько.
Анна не могла отвести взгляда от его губ. Сурово изогнутые, они казались высеченными из камня, но она зна-ла, на что они способны. Сказать, что они восхитительные, страстные, даже умелые, значило ничего не сказать. Любой из этих эпитетов описывал их лишь весьма приблизительно.
Она невольно запрокинула голову, но когда мгновенно оценивший ее состояние Грейли мягко привлек ее к себе, вырвалась и отскочила в сторону.
— Нет, TVfijm! Мы не будем целоваться! — Ее сердце бешено колотилось. — Неужели вы не понимаете?!
— Почему же, понимаю. — Двигаясь мягко, как кошка, он обогнул стол и вплотную подошел к ней. — Все понимаю, очень хорошо понимаю…
Анна сделала шаг назад в отчаянной попытке вырваться из плена его низкого, вибрирующего голоса.
— Мне нужно идти!
— Сдаетесь, даже не приняв боя? — В его голосе прозвучала издевка. — Я был о вас лучшего мнения.
Она исподлобья посмотрела на него.
— Признайтесь, этой запиской вы хотели разозлить меня?
Он усмехнулся, и это доконало Анну.
— Так чего же вы добиваетесь? — Она сорвалась на крик. — Что вам от меня надо?!
— Я просто хочу поговорить. Она истерически рассмеялась:
— Просто поговорить? Не очень-то в это верится!
В ответ он поднял руку и медленно провел пальцем по ее подбородку. Анна, дрожа, закрыла глаза.
— Никогда не делайте этого, Грейли…
Он коснулся ее губ и, игнорируя ее замечание, прошептал страстно:
— А вы чего хотите, Анна?
Она открыла глаза и испытующе посмотрела на него.
— Не знаю
— Зато я знаю. — Он привлек ее к себе. Она не сопротивлялась.
— Мы идеально подходим друг другу. — Его сильные пальцы поглаживали ее талию. — Вам никто не говорил, что вы очень привлекательная женщина?
Это был уже перебор. Анна уперлась руками ему в грудь и отклонилась назад, насколько позволяли его объятия.
— Если вы говорите все это только ради вашего дурацкого расписания, то зря теряете время. Терпеть не могу расписаний.
Грейли поморщился:
— При чем здесь расписание? Нас тянет друг к другу, и глупо отрицать это.
— То же самое Аид говорил Коре.
— И они стали прекрасной парой.
На Анну снизошло озарение: «Ах вот оно что! Мои услуги влетели ему в копеечку, так он теперь решил сэкономить на любовнице! «
Она свирепо воззрилась на графа, и он, поняв, что медлить больше нельзя, притянул ее к себе и поцеловал. Анна задохнулась от возмущения и попыталась отстраниться от него. Безуспешно. Тогда она заколотила кулаками по его спине, но он только крепче сжал ее. Противостоять его натиску было невозможно — он был силен, как медведь, целеустремлен, как бык, и грациозен, как ирбис. После недолгой борьбы Анна сдалась, обвисла в его руках и отдалась во власть его горячих губ.
— Замечательный вкус, — бормотал Грейли, покрывая поцелуями ее шею.
— Что? — слабо отозвалась Анна, с трудом различая его слова сквозь звон в ушах.
— Рисовый пудинг, — пояснил Энтони. — У твоей кожи вкус рисового пудинга.
С коротким смешком она запустила пальцы ему в волосы, другой рукой обхватила за шею и, захватив губами его верхнюю губу, провела языком по ее внутреннему краю.
Грейли, обхватив ее за бедра, развернул спиной к столу и, легко подняв, усадил на него. Вцепившись в узел на его галстуке, Анна судорожно сдернула его и, схватив за рубашку, притянула его к себе. Медленно, очень медленно руки Грейли скользнули по ее бедрам, опускаясь все ниже, пока его сильные пальцы не сомкнулись на лодыжках. Анна дрожала: Грейли выпустил на волю то, что она доселе скрывала от самой себя. Она прижалась к нему, вдыхая его терпкий мужской запах и впитывая в себя новые для нее ощущения. Ладони графа скользнули по ее икрам, нащупали колени, поползли выше, задирая подол платья, пока не добрались до святая святых. Здесь он на мгновение замер, отклонившись назад с немым вопросом в глазах. Анна поняла, что сейчас все зависит от нее: если она сомкнет бедра, то ничего больше не произойдет. Если же нет, то она за себя не отвечает. Она обняла его за плечи и раздвинула ноги.
Грейли понял, что погиб. Восставшая плоть больше не повиновалась ему. В Анне было что-то такое, что заставляло его испытывать неведомые ранее чувства. Тесно прижавшаяся к нему Анна была, без сомнения, самой волнующей женщиной из всех, с кем ему приходилось иметь дело. Он зарылся в ее волосы. Она пахла розой и лимоном, весенними цветами и еще чем-то, названия чему он не знал. Запах пьянил его, и, видя, что она уже его целиком и полностью, он потерял голову. Все его принципы полетели к черту — остановиться он был не в силах. Последним, отчаянным усилием он поднял голову и с мольбой заглянул ей в глаза.