Констебль с уважением поклонился Роберте.
— Я ухожу, мадам. Примите мои самые искренние соболезнования. Надеюсь, я могу рассчитывать на вас в том случае, если… — его голос перешел в шепот, и Элис поняла, что речь идет о ней.
— До свидания, мисс Элис.
— До свидания, — Элис даже не повернулась к констеблю. — Надеюсь, вы найдете убийцу очень скоро.
— Приложим все усилия.
Она издала вздох облегчения, когда дверь библиотеки захлопнулась за ним.
— Как он смеет! Представьте себе, мой рассказ ему явно показался неправдоподобным!
Роберта закашлялась.
— Должна тебе прямо сказать: как бы его поиски истины не привели к тому, что будет открыто дело против тебя!
Элисон резко повернулась, готовая к стычке.
— Какие же у меня могли быть мотивы?
Роберта потупила красные от слез глаза.
— Признайся, обстоятельства довольно странные…
— Что ты имеешь в виду?
Роберта помолчала, собираясь с мыслями. Вопросы констебля кое‑что подсказали, но надо быть очень осторожной, чтобы не возбудить у падчерицы никаких подозрений.
Дело в том, что покойный муж Роберты — Фредерик, почти до самой кончины не доверял своей жене. Он много раз попрекал ее тем, что она вышла за него замуж лишь из‑за денег. Он и завещание составил так, что единственной владелицей Брайархерста оказывалась Элисон — при условии, что она будет жить в нем, не отлучаясь, больше чем на шесть месяцев, Роберта надеялась, что Элисон вряд ли поняла как следует смысл завещания: после похорон отца, когда было зачитано завещание, она была слишком не в себе, чтобы разобраться в юридических тонкостях или вообще обратить на них внимание. Поместье Брайархерст приносило неплохой доход. Вот если бы удалось под каким‑нибудь предлогом заставить падчерицу уехать, условия завещания через шесть месяцев обернулись бы в пользу Роберты — имение перешло бы к ней.
— Роберта, ты что, не слышишь?
— Слышу. Я думаю о тебе, о твоих интересах, Элис.
— Неужели, — едко заметила девушка.
Роберта положила руки ей на плечи и заставила сесть в кресло.
— Меня путает, что этот подлый убийца Джулии на свободе. Я схожу с ума от этой мысли!..
— Констебль скоро его отыщет.
— Надеюсь, Но поскольку никаких примет нет, поиски могут затянуться. Кстати, ты не боишься, что убийца может…
— Что ты имеешь в виду?
— Ты же свидетель преступления, причем единственный. Убийца попытается от тебя избавиться.
До этого Элис думала только об одном: убийца Джулии должен ответить за свое преступление. Ей и в голову не приходило, что она сама может оказаться объектом еще одного его преступления.
— Думаешь, он будет следить за мной?
— Был бы идиотом, если бы не стал.
— Но у него нет причин бояться меня — я же все равно не смогу его опознать.
— Но он‑то этого не знает!
Девушка задумалась над словами мачехи. Да нет, этот зверь, должно, быть, давно уже далеко отсюда. Неизвестно, чем ему помешала Джулия, но во всяком случае, с его стороны было бы просто сумасшествием находиться вблизи Брайархерста.
— Я думаю, у меня нет причин опасаться за свою жизнь.
Роберта поняла, что ее маневр не удался.
— Конечно, конечно, ты права, дорогая. Но как насчет констебля? Он не очень‑то поверил твоему рассказу. Какой‑то таинственный незнакомец убивает Джулию практически у тебя на глазах, а ты не можешь ни описать его внешности, ни показать орудия убийства.
— Ты что, думаешь, что он специально оставил бы свой пистолет для нас?
— Я только думаю, что в твою историю не так‑то легко поверить. И кстати — ты ведь поругалась с Джулией. Конечно, я ничего ему не сказала, но многие из присутствующих на балу все слышали. Для следствия это может оказаться находкой.
— Ты ведь прекрасно знаешь, из‑за чего мы поссорились. Джулия хотела взять деньги из своего приданого. Я ей сказала, что согласно завещанию, пока она не замужем, всеми деньгами распоряжаюсь я, хотя, конечно, никто не собирается лишать ее причитающейся ей доли наследства.
— Я‑то это знаю. Но многие слышали только твой крик, а не то, что ты ей внушала. Потом вы с ней так неожиданно исчезли…
— Я поспешила домой, чтобы с ней помириться. А ты на что намекаешь?
— Я‑то ни на что, а вот уж наши соседушки всего напридумывают — даже скажут, что это ты и убила бедную Джулию.
Темные брови Элисон взметнулись вверх — так поразило ее это нелепое заявление мачехи.
— Ты что, в самом деле обвиняешь меня в убийстве?
— Ты никогда мне не доверяла, Элисон, и зря. Я тебя ни в чем не обвиняю, а вот другие наверняка будут.
Все ясно! Конечно, соседи упомянуты Робертой лишь для красного словца; она сама направит следствие в нужное ей русло.
— Ты что, хочешь, чтобы меня арестовали?..
— Ты так несправедлива ко мне, дорогая.
— Да, я вижу весь твой план. Ты хочешь удалить меня из Брайархерста и прибрать к рукам имение, хотя здесь твоего ничего нет; ради этого ты и окрутила бедного доверчивого папочку! Но учти: мое — это мое, и тебе оно не достанется.
— При чем тут я, если суд признает тебя виновной?
Теперь все понятно. Роберта готова послать Элисон на виселицу, лишь бы Брайархерст перешел к ней.
— Ну что ж, пусть меня арестуют, — произнесла Элис. — Я просто сразу же признаю себя виновной. В таком случае, по нашим законам, вся моя собственность подлежит конфискации в пользу короны. Ты потеряешь все — включая и Брайархерст. В чем же твоя выгода?
По выражению лица Роберты было видно, что такого варианта она не предусмотрела. Тем не менее она продолжала свою игру.
— Да я вовсе не желаю такой судьбы для тебя. Я не настолько озабочена состоянием казны нашего короля Георга, чтобы ради этого увидеть тебя в петле. Я предлагаю совсем другое. Положим, ты останешься. С одной стороны, подозрения наших друзей, с другой — желание убийцы убрать тебя и тем гарантировать свою безопасность. Не слишком заманчивая перспектива! На твоем месте я бы на время исчезла — может быть, даже взяла бы себе какое‑то другое имя. Если ты, конечно, дорожишь своей жизнью…
Элис застыла, в голове у нее метались разрозненные мысли. Конечно, мотивы Роберты — самые низкие, это понятно. Но вне зависимости от мотивов, может быть, в ее рассуждениях есть какой‑то резон? Действительно, многие слышали, как она поругалась с Джулией. И действительно убийца имеет достаточно оснований желать ей смерти…
Да, но бросить Брайархерст! Немыслимо! Удовлетворить аппетиты Роберты, отдать добровольно свой дом — значило бы предать все, что завещал ей сэр Фредерик.
«Собственно, — наставлял он ее, — это обеспечит твою независимость. Твое имя и твой дом — это самое ценное в жизни».
Отец был прав. Поместье давало ей определенное положение в обществе, без него она ничто. Уехать, взять другое имя? Нет, наверное, есть другой выход. Хэдли! Он ей подскажет! Вот кто ей поможет!
— Констебль сейчас будет опрашивать соседей — кто был на балу и видел вашу ссору с Джулией. Если ты надумаешь все‑таки уехать, надо поторопиться, — продолжала настаивать Роберта.
Взгляд Элисон с ненавистью вонзился в Роберту:
— Я уеду. Но не торопись подсчитывать доходы… Я еду к Хэдли. Он поможет мне…
Элисон выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью.
— Хэдли! — Роберта чуть не задохнулась от хохота. — Да уж, это блестящая идея, ничего не скажешь!
2
Элисон вихрем влетела в покои лорда Хэдли Сихэма: его седовласый камердинер едва успел отпрянуть в сторону. Конечно, она с ним помолвлена, но такой порыв явно не придется по вкусу лорду.
Да к тому же и вид у девушки был, мягко говоря, диковатый. Ее густые каштановые волосы, вчера вечером тщательно уложенные, украшенные лентами и цветами, сейчас распущенные, разметались по плечам, дождь еще сильнее спутал ее локоны. Платье, то же самое, в котором она была на балу, — было смято, подол запачкан грязью.