— Я думаю, мы их найдем, сэр. Вернее, это сделает капитан Свенсон.
— Вы уверены? — медленно проговорил адмирал. — Или просто думаете?
— Может, и так.
Адмирал поставил стакан, и огонек в его глазах потух.
— Адмирал Хьюсон, должен заметить, говорил о вас весьма уклончиво. Кто вы, Карпентер? Что за птица?
— Так он, верно, и сам вам сказал, адмирал. Я всего лишь врач, приписанный к военно-морскому флоту, и…
— Военно-морской врач?
— Ну, не совсем.
— Гражданский, значит.
Я кивнул, а адмирал и Свенсон обменялись взглядами, которые даже не сочли нужным от меня скрывать. Если их и обрадовала перспектива принять на борт засекреченной новейшей американской подводной лодки иностранца, и к тому же штатского, значит, они просто не показали виду. Адмирал Гарви сказал:
— Ну-ну, продолжайте.
— Это все. Я изучаю влияние окружающей среды на здоровье человека по заданию различных служб. Состояние человеческого организма в экстремальных условиях — в Арктике или в тропиках, в невесомости — при моделировании условий космических полетов — или под большим давлением — когда человек вынужден покинуть подводную лодку. В общем…
— Подводными лодками, — поймал меня на слове адмирал Гарви. — Вы когда-нибудь выходили в море на подводной лодке, доктор Карпентер? Я имею в виду настоящее плавание?
— Приходилось. Мы выяснили, что условия, созданные в искусственных спасательных камерах, весьма далеки от реальных.
Адмирал и капитан Свенсон сделались мрачнее тучи. Иностранец — уже из ряда вон. Иностранец, да к тому же штатский, и того хуже. Но чтобы штатский иностранец разбирался в подводных лодках — тут уж вообще нет слов. Мне не нужно было ломать голову, чтобы понять, о чем они думают. На их месте я бы тоже пришел в изумление.
— Но почему вас интересует именно дрейфующая полярная станция «Зебра», доктор Карпентер? — спросил прямо в лоб адмирал Гарви.
— Меня туда направило Адмиралтейство, сэр.
— Так-то оно так, — устало проговорил адмирал. — Адмирал Хьюсон мне говорил, но почему именно вас?
— Я немного знаю Арктику, сэр. Меня считают неплохим специалистом по лечению обморожений и гангрены. Я могу спасти жизнь людям, у которых наверняка поражены легкие, а ваш судовой врач этого не может.
— Дайте мне два-три часа, и я соберу здесь дюжину таких специалистов, — бесстрастно заметил Гарви. — Причем из кадровых офицеров американского военно-морского флота. И это еще не все, Карпентер.
Разговаривать становилось все труднее. Я снова попытался объяснить все как есть и сказал:
— Я знаю дрейфующую полярную станцию «Зебра». Я помогал выбирать для нее место. Ставить лагерь. Ее начальник майор Холлиуэлл — мой давний и близкий друг. — Последние мои слова были правдой лишь наполовину, но сейчас было не время и не место выяснять, что правда, а что ложь.
— Ну-ну, — задумчиво проговорил Гарви. — И после этого вы еще утверждаете, что вы обыкновенный врач?
— Многофункциональный, сэр.
— Похоже на то. В таком случае, Карпентер, коли вы всего-навсего простой эскулап, как вы объясните вот это? — Он взял со стола бланк радиограммы и подал мне:
— Она только что получена из Вашингтона в ответ на запрос капитана Свенсона касательно вас.
Я взглянул на радиограмму. В ней говорилось: «Репутация доктора Нила Карпентера не подлежит сомнению. Вы можете доверять ему полностью. Повторяю — полностью. Необходимо оказывать ему всяческое содействие в условиях, ставящих под угрозу безопасность подводной лодки и жизнь экипажа». Радиограмму подписал начальник оперативного управления флотом.
— Признаться, слишком как-то по-граждански выразился начальник оперативного управления флотом, — вернул я радиограмму. — Тем более не понимаю, как можно сомневаться после такой рекомендации. Она удовлетворит любого.
— Только не меня, — серьезно сказал Гарви. — Главная ответственность за безопасность «Дельфина» лежит на мне. Эта бумага дает вам более или менее полную свободу действий и право требовать от капитана Свенсона того, что, быть может, будет противоречить его намерениям… Этого я допустить не могу.
— Какое имеет значение можете вы это допустить или нет? У вас есть приказ. С какой стати вы нарушаете его?
Адмирала не взорвала моя непочтительность. Он даже бровью не повел. Его совершенно не задело то, что он даже не знал причину моего таинственного появления на базе; его, видно, беспокоило только одно — безопасность подводной лодки. Адмирал сказал:
— Если бы я считал, что главная задача «Дельфина» — оставаться в постоянной боевой готовности, а не пускаться в Бог весть какую авантюру в Арктике или, если бы я думал, что ваше присутствие на борту подводной лодки представляет опасность, я отменил бы приказ вышестоящего начальства. Здесь я главнокомандующий. И со многим я просто не могу согласиться.
Положение сложилось — не позавидуешь. Адмирал был не из тех, кто бросает слова на ветер. Я обвел обоих медленным оценивающим взглядом, думая о том, чем же их можно пронять. Пораскинув недолго мозгами, я заметно понизил голос и спросил:
— Эта дверь звуконепроницаема?
— Более или менее, — ответил Свенсон. Как бы осознав необходимость такой реакции, он тоже понизил голос:
— Я не собираюсь пудрить вам мозги, требуя поклясться в сохранении некой тайны, — бесстрастно начал я. — Но прошу запомнить: вы сами вынудили меня рассказать то, что сейчас услышите, в противном случае адмирал Гарви попросту отправит меня на берег.
— Говорите, об этом никто не узнает, — сказал Гарви.
— Вы уверены? Впрочем, дело не в этом. Итак, джентльмены, прошу внимания. Дрейфующая полярная станция «Зебра» официально значится как метеорологическая станция министерства авиации. Она действительно принадлежит оному, правда, из всего ее персонала к метеорологии имеют отношение, дай Бог, два человека.
Адмирал Гарви вновь наполнил стаканчик и передал мне молча, как ни в чем не бывало. Старик умел скрываться за личиной хладнокровия.
— Люди, которых вам предстоит найти, — продолжал я, — первоклассные специалисты в области радиолокации, ведения поиска с помощью системы инфракрасного излучения и электронной компьютерной техники, они работают с новейшими приборами, какие еще никто никогда не использовал. Мы вычислили — не имеет значения как — систему сигналов отсчета времени, которую используют русские при подготовке своих ракет к пуску. На «Зебре» имеется большая параболическая антенна, с ее помощью можно засечь и усилить эти сигналы за считанные секунды после их подачи. Антенны радиолокационной станции дальнего действия и тепловой системы самонаведения определяют пеленг ракеты, и в течение трех минут после ее пуска можно рассчитать ее вес, скорость полета и точный курс с ничтожной погрешностью. Все расчеты, конечно, делаются на компьютерах. Спустя еще минуту полученные данные поступают на станции наведения противоракет, рассредоточенные между Аляской и Гренландией, а еще через минуту в воздух поднимается противоракета с двигателем на твердом топливе, оснащенная системой самонаведения по тепловому излучению; вслед за тем ракета противника перехватывается и самым безопасным образом уничтожается в воздушном пространстве Арктики. Если вы взглянете на карту, то увидите — сейчас «Зебра» находится в непосредственной близости от места расположения пусковых шахт русских и всего лишь в нескольких сотнях миль от линии «дью» линии РЛС раннего обнаружения. А линия «дью» в настоящее время отчего-то полностью бедствует.
— В таких делах я ни черта не смыслю, — невозмутимо проговорил Гарви. — Мне и раньше-то никогда не приходилось об этом слышать.
Признание адмирала меня ничуть не удивило. Лично я тоже не слыхал ничего подобного, покуда сам не придумал. Представляю себе, что скажет капитан Свенсон, случись нам рано или поздно добраться до станции. Но, если нам это все же удастся, уж с капитаном-то я как-нибудь разберусь. Главным же сейчас для меня было отправиться на ее поиски.