— А ты ничего, коротышка. Тугой, как боровичок. — И провела соском груди по его губам. — А я тебе нравлюсь?
— Очень! — машинально вырвалось у него.
Он не знал, что делать, убедился, что это, как и предполагал ранее, провокация: Гагаров, пронюхав о его пристрастии к женщинам, пригласил, чтобы скомпрометировать — либо заставить работать на себя, либо добиться увольнения из органов. Но сам бы подвальный бизнесмен до этого не додумался, да и незачем ему пока портить отношения с милицией. Значит, за ним кто-то стоит. Кто?..
— Налей мне коньячку, — попросила блондинка, — а то у меня от этой сауны даже кормилица моя сохнуть стала.
Семиженов усмехнулся меткому названию органа, которым зарабатывает путана себе на хлеб, выполнил её просьбу. Спросил с иронией:
— Как зовут тебя, прекрасное дитя любви?
— Люда, — ответила девушка и, смакуя, мелкими глотками выпила коньяк. — Подай мне вон ту дольку ананаса, — показала взглядом на тарелку. — Спасибо.
— И сколько стоит твоя кормилица сегодняшним вечером? — не удержался от любопытства Семиженов.
— А сколько тебе не жалко? — Путана такими невинными голубыми глазами посмотрела на него, так стеснительно, будто впервые просила подаяние. Да, несмотря на молодость, в умении вымогать она заткнет за пояс старую проститутку — такой трудно отказать.
— Для тебя мне ничего не жалко, — польстил подполковник. — Только у меня ничего нет — я шёл в баню, а не на свидание.
— Ничего. За вас хозяин заплатил. Но в следующий разнесли я вам понравлюсь, не откажусь и от личного вашего подарка. — Людмила снова провела грудью по его губам.
«А где-то должна быть установлена кинокамера, — запоздало прикинул Семиженов. — Такое представление, несомненно, устроено для съемки».
— Может, тебе удобнее сесть со мной рядом? — предложил он.
Девица послушно сползла с его колен. Потянулась к бутылке с коньяком. В это время в распивочную внезапно ворвалось четверо дюжих молодцев в камуфляжной форме с пистолетами в руках. Один из них скомандовал:
— Милиция! Ни с места! Руки за голову!
Мужчины и девицы, недоуменно глядя на ворвавшихся, начали выполнять команду. Отдававший приказ обошел стол, пристально осматривая каждого, остановился у двери.
— А теперь по одному в раздевалку, — и дулом пистолета указал на Гагарова. — Ты первый.
Семиженов недоумевал: это ещё что за представление? О вечеринке в сауне Гагарова знали немногие… Ситуация стала проясняться, когда и его пригласили в раздевалку. Там стояли еще двое в камуфляже. Один с пистолетом на изготовку, второй проверял одежду.
— Которая ваша? — кивнул проверяющий на вешалку.
Семиженов указал.
— Что в карманах?
— Документы, — так же коротко, по-военному, ответил подполковник.
— Оружие, деньги есть?
— Нет.
Проверяющий стал рыться в карманах и вдруг вытащил пачку долларов. Пронзил Семиженова колючим взглядом карих глаз.
— А это чьи?
— Мои, — вдруг отозвался смуглолицый зэк со странной фамилией (а может, кличкой) Трык, ранее выведенный из предбанника. — Я дал ему взятку, чтобы получить разрешение на оружие.
«Вот зачем он выходил в раздевалку, а не за сигаретами», — отметил запоздало Семиженов, догадывавшийся с первой минуты, что ему готовят западню. Но чтобы вот так все тщательно было продумано… Глянул на владельца подвального заведения. Гагаров стоял с каменным лицом, лишь в выпуклых непонятного цвета глазах сияла торжественная ухмылка.
Что ж, пора и ему вступать в игру, раскрыть свои козырные карты. И подполковник, как бывало в детстве, сунул пальцы в рот и зычно свистнул. В раздевалку из буфета вошел начальник уголовного розыска полковник Токарев, заслонив своим громадным телом выход. Сказал спокойно, но властно:
— Уголовный розыск! Кончай, ребята, базар. Бросайте оружие — вы окружены. Это говорю вам я, начальник уголовного розыска полковник Токарев.
Из предбанника выскочил предводитель напавших, сдвинул с лица маску. Удивленно спросил:
— Георгий Михайлович? А вы как здесь оказались? И вам, значит, позвонили?
Семиженов узнал старшего лейтенанта муниципальной милиции Коркина.
— Нет, нам не звонили. Мы по плану: давно наблюдаем за этим заведением. А вот вы что здесь делаете?
— Так мы тоже, — неуверенно промямлил старший лейтенант. — Замечали. А тут звонок.