– Хорошо.
Я опускаю взгляд на свои руки и наблюдаю за тем, как пальцы стискивают подол платья, пока их не накрывает теплая ладонь жениха.
– Не нервничай. – Я сглатываю и неуверенно поднимаю на него взгляд. – Нужно было сразу послушать тебя и съехать в отель. – Матвей притягивает меня ближе, а я готова задохнуться от растерянности, потому что сейчас очень странно чувствую себя в его объятиях. Будто он мне чужой. – Мой отец нехороший человек. Не вини себя.
Парень склоняется ко мне и прижимается губами к макушке, обдавая волосы теплым дыханием, а я неосознанно вздрагиваю. Слишком много внутри противоречий.
– Матвей, думаю, по прилету в Москву нам обоим стоит хорошенько все обдумать… – робко начинаю я.
Нежные объятия становятся крепче, до легкой боли сдавливая мои плечи.
– Ты хочешь уйти от меня? – Голос Матвея в секунду заполняется металлическим холодом, заставляя меня ощутить новый приступ страха.
– Нет, – торопливо отвечаю и слегка отодвигаюсь, чтобы заглянуть ему в глаза, – я просто хочу слетать домой. Погостить у бабушки. А за это время ты можешь спокойно обдумать, готов ли дальше идти со мной? В последние дни на нас столько навалилось…
Твердые пальцы впиваются в мои щеки, прерывая неуверенную речь, и Матвей рывком притягивает меня вплотную к себе.
– Я не желаю, чтобы ты даже допускала мысль о расставании. Я люблю тебя. И ты будешь со мной. Или ни с кем. Другого не будет. – Грубая хватка слабеет, и жесткие пальцы уже скользят по моим искусанным губам. Они еще хранят след Рафаэля, и я не хочу, чтобы Матвей его стирал. – Поняла, малышка?
– Поняла, – тихо отвечаю внезапно осипшим голосом и сглатываю образовавшийся в горле ком.
Последние слова Матвея и его грубость повергают меня в шок, и теперь я не знаю, кто меня больше пугает: сын или отец. Как вообще возможно, за одну ночь потерять себя, запутаться в чувствах к отцу жениха? В последнее время в моей жизни чересчур много этого мужчины. Настолько, что Матвей кажется теперь холодной глыбой, неспособной больше вызвать во мне ту бурю эмоций, что раньше заставляла буквально тонуть в нем.
Судя по всему, зверя в Матвее разбудил мой необдуманный поступок, хоть сам он и не подозревает об этом. И сейчас всплеск злости, который он с трудом пытается контролировать, заслужено обрушивается на меня. Парень сам не свой: то нежен, то груб, а на глазах словно непроницаемая завеса, и мне не удается разглядеть, что в них творится. Да я и в себе теперь не способна разглядеть, где правда, а где ложь. Не могу понять, чего хочу сама. Так, главное вернуться в Москву, там у меня есть поддержка, и я смогу спокойно все обдумать.
Когда мы подъезжаем к отелю, переключаюсь на помпезность дворца, в котором сегодня предстоит переночевать. Флорентийский дух наполняет атмосферу особой аурой. Я завороженно следую внутрь, не прекращая озираться по сторонам. Многовековые фрески, кажется, следуют за мной по пятам, и просто невозможно прекратить их рассматривать. А обнаружив в центре холла ботанический сад, я окончательно теряю связь с реальностью. Вокруг все наполнено светом и теплом, немного ослабляя тревожные переживания. Только вот от мысли, сколько стоит ночь в подобном месте, становится не по себе, ведь теперь Матвей лишился поддержки отца, и ему не стоит бросать деньги на ветер.
– Матвей, здесь очень красиво, но может, выберем что-нибудь попроще?
– Ты переживаешь из-за денег? Не волнуйся, папаша не тронет мою долю, если не хочет скандала в семье. Так что мы с тобой до конца своих дней будем жить припеваючи. И никто больше не будет диктовать нам свои условия.
– Зачем тебе это? – Я беру его за руку и заглядываю в глаза с немой просьбой оставить месть. – Мне не нужны эти деньги. Прошу тебя, давай просто уедем в Москву и начнем жить без его присутствия в нашей жизни!
– Рокси, – парень разворачивается и хватает меня за подбородок, а во взгляде у него вспыхивает опасное безумие, – я смотрю, ты была не против активного присутствия моего отца в тебе прошлой ночью. – Я не успеваю и рта открыть, как он грубо осекает: – И не надо мне лгать! Я хорошо его знаю. Он пойдет на все, чтобы добиться своего. – Матвей сильно сжимает челюсти, но внезапно его гневная вспышка гаснет, и он смягчается. – Но я прощаю тебя, Рокс. Только вот теперь любой твой шаг буду определять я, поняла меня? Я не позволю выставить себя дураком! Папаша даст согласие на свадьбу, мы поженимся, ты родишь мне сына, и мы унаследуем все, когда старый ублюдок отойдет от дел. И он навсегда исчезнет из нашей жизни! – Мот притягивает меня к себе за талию и приникает губами к моему лбу. – Иди в номер, малышка, я разберусь с багажом и догоню тебя, – произносит он спокойно и даже нежно. Не глядя мне в глаза, проводит костяшками пальцев по щеке и, развернувшись, уходит.