– Мне звонил Маттео. – Прочистив горло, она отходит к окну, делая вид, что мой отказ совершенно ее не задел. Но я слишком хорошо знаю эту женщину.
Тот факт, что гаденыш просил ее о помощи, безжалостно вспарывает мои вены. Я прикрываю глаза, пытаясь подавить гнев. Меньше всего мне хочется, чтобы в проблемы внутри семьи оказались вовлечены посторонние.
– И чего же он хотел?
– Помощи. Твой сын допустил ошибку, и ему страшно, Рафаэль.
– Ты пришла молить о пощаде этого щенка?!
– Я пришла вразумить тебя.
– Орнелла, не делай того, что заставит меня от тебя отвернуться.
– Ты себя слышишь?! – срывается она на повышенный тон, при этом выражение лица у нее боевое. – Ты собрался отвернуться от сына, меня, и ради кого? Малолетней шлюхи? Кто она вообще такая? После ее появления ты сам не свой! Приди в себя, это же твой сын! Накажи, но не убивай. Не бери себе…
– Орнелла! – цежу сквозь зубы, сдерживая желание придушить стерву. – Видимо, ты забыла, с кем разговариваешь. Рот будешь раскрывать, только когда стоишь передо мной на коленях. – Выдыхаю в попытке вернуть самообладание. – Я признателен, что ты проявляешь заботу о Маттео, но он мне больше не сын. Щенок нарушил мой запрет, предал и понесет положенное наказание. А то, что я делаю с этой девчонкой, тебя не касается.
– Зачем она тебе? – спрашивает с искренним непониманием, презрительно сузив глаза.
Я подхожу вплотную и приподнимаю ее подбородок, отчего полные губы тут же приоткрываются в желании вкусить мои.
– Повторяю: тебя это не касается, Орнелла. – Надавливаю большим пальцем на нижнюю губу и с удовлетворением замечаю, как эта мегера прикрывает глаза и выгибается, словно загулявшая кошка.
– Если ты предпочтешь мне эту девчонку, я убью ее, и ты это зна…
Договорить женщина не успевает, потому что мои пальцы в секунду сдавливают ее щеки.
– Ты не имеешь права приходить в мой дом и бросаться здесь угрозами. – Перемещаю вторую руку ей на затылок, грубо сгребая волосы в кулак, и рывком притягиваю ее к себе. – Ты поняла меня, Орнелла? – спокойно произношу ей прямо в рот.
Тихое покашливание, раздавшееся чуть позади, заставляет меня обернуться.
– Я дико извиняюсь, но мне нужно поговорить с вами, синьор Росси, – смущенно выдавливает Сола, нервно сжимая в руках телефон.
Отпускаю Орнеллу, и та отшатывается назад, растирая раскрасневшиеся щеки.
– С таким настроем больше не приходи в мой дом, – предупреждаю ее холодно.
– Приношу свои искренние извинения, синьор Росси, – как ни в чем не бывало заявляет Орнелла и гордо дефилирует в сторону выхода, но останавливается рядом с Солой, окидывая ее оценивающим взглядом. – Тебе никогда не справиться с этим мужчиной, – шипит достаточно громко, чтобы я услышал, но, больше не задерживаясь ни на секунду, уходит. С трудом подавляю желание усмирить стерву.
– Похоже, вы плохо удовлетворяете свою женщину, раз она такая нервная, синьор Росси, – с неприкрытым недовольством говорит Сола.
– Думаешь, я могу делать это плохо?
Девушка тут же опускает глаза, и я наблюдаю, как разгорается нежный румянец на ее щеках.
– Спасибо, что сказал правду, – меняет тему, поднимая на меня виноватый взгляд, и протягивает мне мобильный. – И спасибо за возможность услышать ее голос, бабушке уже лучше.
– Один звонок, и она под присмотром лучших врачей, у нее будут лучшие лекарства.
– Что ты хочешь взамен?
– Ничего кроме послушания. У меня нет времени на воспитательные работы. Взамен на повиновение я обещаю, что через пару месяцев ты будешь дома и в безопасности.
Сола скептически сужает глаза и насмешливо смотрит на меня.
– Рафаэль Росси дает обещание какой-то девчонке? Ты способен на благородные жесты?
Я шумно вбираю воздух и, на пару секунд задержав его, медленно выдыхаю.
– Единственное место, куда тебе нельзя ходить в моем доме – восточное крыло.
– А что там? – интересуется она, и я понимаю, что запрет только подвигнет стервочку нарушить его.