– Ты очень любопытная девочка, Сола, но не стоит злоупотреблять моим расположением. Я и так веду себя достаточно сдержанно.
– Ясно. Что-то еще, синьор Росси? Или я могу идти?
– Не питай романтических иллюзий относительно меня, тебя ждет сплошное разочарование. В таких, как я, не влюбляются, это опасно для здоровья.
– Шутишь? – иронично выдает зеленоглазая. – Ты мне в отцы годишься.
Вот лживая мерзавка! Одним-единственным предложением провоцирует меня до такой степени, что зубы сводит от желания овладеть ей прямо сейчас.
– Иди к себе, Сола. И поскорее.
Она собирается что-то сказать, но все же решив прикусить язычок, направляется к выходу из гостиной. Открыв дверь, останавливается и поворачивается ко мне.
– Можно еще один вопрос? – Жестом разрешаю продолжить. – Ты получал удовольствие от того, что подсматривал, как твой сын занимается сексом?
– Нет. Я получал удовольствие, наблюдая, как это делаешь ты. – Ее щеки в мгновение вспыхивают пятнами, а я не могу отвести глаз от нежного горла, когда Сола тяжело сглатывает от волнения. – А ты получила от этого удовольствие? – Задумчиво сминаю рукой подбородок, глядя на ее сжатые в тонкую линию губы.
– Да.
Ну что за стерва! Закусываю щеку изнутри и склоняю голову набок. Одно мгновение, и я коснусь ее, испытав самый чистый кайф, от которого сводит все внутри. Пульс долбит по венам, распаляя желание вкусить запретный плод, стереть установленные грани. Сумасшедшая девчонка, и я рядом с ней становлюсь таким же. Она права, я сдохну от спермотоксикоза. Меня уже разрывает неистребимая жажда, и утолить ее могут только эти мягкие губы со вкусом дикой свежести и бархатная кожа с ароматом нежного персика. Рот наполняется слюной, и мне приходится проглотить ее, прежде чем выдавить из себя хоть что-то.
– Подойди сюда, – хриплю, раздирая горло.
– Не питайте романтических иллюзий насчет меня, синьор Росси. В таких, как я, не влюбляются, в вашем возрасте это опасно для здоровья.
Сола выходит, и я чувствую, как мои губы растягиваются в обреченной улыбке, но сдерживаю порыв догнать и отыметь девчонку. Голодовка явно пойдет на пользу нам обоим. Мне нужно научиться контролировать себя рядом с ней, а ей – в целях воспитания.
***
Не знаю, сколько я сижу на краю кровати, внимательно наблюдая за спящей бунтаркой, но занимающийся рассвет говорит, что достаточно.
Первые лучи солнца скользят по расслабленному лицу, заставляя Солу поморщиться. Тихое сопение нарушает шумный вздох. Я буквально впитываю ее пробуждение – оно как раскрывающийся бутон розы – и невольно кусаю губы, фантазируя, что бы с ней сделал. Язык сводит от желания узнать, какая она на вкус, когда спит. Поерзав от уже заметного возбуждения, я задеваю шелковое одеяло, и оно спускается немного ниже, открывая вид на спокойно вздымающуюся грудь. Рука сама тянется к упругим вершинкам, дерзко торчащим сквозь тонкую ткань майки. Прикрыв веки, подушечкой пальца невесомо обвожу острый сосок. Твою мать! Как же я хочу сейчас оказаться внутри этой девочки.
– Что ты делаешь? – останавливает мое исследование осипший со сна голос. Рваное дыхание девчонки напоминает поломанный насос и, собрав волю в кулак, я неохотно убираю руку от ее груди. В паху болезненно пульсирует от возбуждения.
– Пришел сказать, что на пару недель уезжаю.
– Думаешь, плакать буду? – вновь показывая острые зубки, Сола приподнимается на локтях, склоняет голову набок и вглядывается в меня сонными глазами.
– Думаю, ты должна быть хорошей девочкой. – Убираю с ее лица небрежно спадающий локон, и меня словно пробивает разрядом мгновенно пробежавшего между нами тока.
– Не надо, – шепчут пухлые губы, и я дольше положенного задерживаю на них взгляд.
Но когда в попытке убрать мою руку, Сола касается ее, спокойно отстраняюсь. Сейчас мне нельзя отвлекаться. Девчонки и без того слишком много в моих мыслях. Она не дает сосредоточиться на проблемах, которые я должен решить в ближайшие дни.
– Если тебе что-нибудь потребуется, можешь связаться со мной по этому телефону.
Сола хмурит брови и медленно присаживается, скрещивая по-турецки ноги. Заправив вьющиеся пряди за уши, берет из моих рук мобильный, скептически рассматривая список контактов.
– Кто такой Халед Ибрагимович? – недоуменно спрашивает, заглядывая мне в глаза и нервно оттягивая пальцами нижнюю губу.
– Это врач. Если захочешь узнать о самочувствии бабушки, звони ему. – Ее лицо моментально становится серьезным, а глаза начинают подозрительно блестеть. – Не переживай, это лучший кардиолог в Москве, она в надежных руках.