Дядя Пол, обычно мягкий, спокойный, становился неистовым, когда говорил о возвращении Якова.
Я не знала, что сделает семья в Эверсли, если разразится война, а я буду здесь, на севере, который, конечно, будет считаться якобитским, так как шотландцы скорее поддержат линию Стюартов, чем ганноверскую ветвь, хотя они вовсе не являются убежденными католиками, кроме разве что севера и северо-запада Шотландии.
Позднее днем, я пошла в комнату дяди. Я решила попросить его рассказать мне побольше о том, что происходит. Я знала, что существовала группа якобитов, целью которых было посадить Якова на трон, хотя во время правления Анны мы очень мало слышали о них. Но, может быть, я недостаточно интересовалась этим и не замечала. Правда, иногда о них говорили, на континенте всегда существовала их колония, но я знала, что теперь новая ветвь королевской фамилии находится в Англии, и они могли решить, что настало время восстать.
Я пришла в комнату, но кресла дяди там не было. Я уже хотела уходить, но услышала какое-то движение в прихожей рядом с комнатой и пошла к двери. Звук моих шагов заглушал толстый ковер. Вдруг я услышала, как кто-то — я не узнала голоса — назвал мое имя, и застыла, прислушиваясь.
— Но это неспроста, что она здесь и как раз сейчас.
Держу пари, что она шпионит. Я подозревал это с того самого момента, как увидел их на дороге. Она была с Эверсли, генералом Эверсли, хотя он был одет как простой житель, и еще с ним был пижон (а может быть, и не пижон) Клаверинг. Они были с девочкой… инструктировали девочку. Вот почему она здесь. Кто заподозрит девочку в таком возрасте, почти еще ребенка?
— Нет, нет. — Это был голос моего дяди. — Она приехала, потому что я пригласил ее.
— Почему вы пригласили ее в такое время?
— Это было сделано раньше. Ее приезд был отложен.
— Отложен! Конечно, он был отложен. Говорю вам, они почуяли. Вот почему она здесь… именно сейчас. Она будет подглядывать и совать во все нос. Говорю вам, она опасна. Мы очень многим рискуем из-за нее.
Я была ошеломлена, чтобы как-то действовать, хотя знала, что в любой момент дверь может открыться, кто-нибудь войдет и найдет меня здесь.
И все же я должна была остаться и дослушать. В то же время я не знала, что они сделают, если найдут меня.
— Не делайте из мухи слона, Френшоу, — услышала я голос дяди. — Она молода, невинна, она ничего не понимает в таких делах. Ее интересует верховая езда и какого цвета шарф она наденет, она просто приехала в семью, которую обрела…
— Они сделали из нее ганноверку, Хессенфилд. Разве вы не видите? Она здесь, чтобы шпионить. Кстати, я не удивляюсь, если…
Я хотела уйти, но было уже поздно. Дверь, соединяющая обе комнаты, вдруг открылась. Я резко повернулась. На меня смотрел человек в коричневом бобриковом пальто и черных чулках. Его лицо, выражавшее триумф и злорадство, было страшным. Он доказал свою правоту, но в то же время оказался лицом к лицу с тем, кого он считал шпионом из вражеского лагеря.
— Я пришла к дяде, — сказала я как можно тверже, — и удивилась, не застав его здесь.
— Он с друзьями, — сказал человек, подходя ко мне.
Сердце мое билось так сильно, что я боялась, что оно вот-вот выскочит. Я спрятала руки за спину, чтобы он не увидел, как они дрожат.
— Тогда я не буду его сейчас беспокоить, — сказала я.
— Ты давно ждешь?
Глаза у него были серые, пронзительные. Я чувствовала, что он пытается заглянуть мне прямо в душу и убедиться, что там именно то, о чем он подозревал.
— Нет… я только что вошла.
— Наверно, ты слышала, как мы разговаривали, и поняла, что у него гости.
— Я об этом догадалась только сейчас. Он помолчал в нерешительности, и я уже подумала, что сейчас он схватит меня и сделает своей пленницей.
Это был настоящий фанатик. Дядя крикнул:
— Кто там?
— Это ваша племянница, — сказал человек.
— Скажите, что я увижусь с ней через полчаса. Человек посмотрел на меня. Я кивнула и поспешила уйти в свою комнату. Я все еще дрожала. Не очень-то приятно, когда тебя ловят на подслушивании, но услышать то, что представляет для тебя опасность, это ужасно.
Теперь я не сомневалась, что вовлечена в интригу. Я выбрала для приезда такое время, когда должно случиться что-то важное, и теперь я знала, что они намереваются привезти Якова в Англию и короновать его. Но Георг Ганноверский не позволит этому случиться. Начнется война; в Эверсли будут за Георга, а здесь, в семье моего отца, центр заговора, чтобы вернуть Якова.
Эмма вошла в мою комнату. Я лежала на кровати, все еще не в состоянии успокоиться после той встречи.
— Тебе нехорошо? — спросила она удивленно.
— Голова болит, — ответила я. Я не хотела говорить ей о том, что услышала, пока не разберусь в своих мыслях.
— Я собиралась покататься верхом и думала, что ты поедешь со мной.
— Спасибо, Эмма, но сегодня я не поеду.
— Ну что ж, до встречи. Увидимся позже. Я была рада, что она не осталась поговорить. Прошел, наверно, час, когда я услышала внизу голоса. Я подошла к окну и увидела, как отъезжает группа мужчин.
После этого дядя прислал за мной. Когда я вошла в его комнату, он сидел в кресле на обычным месте.
— Кларисса, — сказал он, когда я вошла, и протянул ко мне руку.
Я подошла к нему, взяла его руку и опустилась около кресла на колени.
— Дорогое дитя, — продолжал он, — мне трудно говорить. Я был так рад, что ты здесь… но время сейчас опасное.
— Я знаю, — ответила я. — Я догадалась, что существует заговор с целью посадить на трон Якова.