Тронутая до глубины души, Джулия поблагодарила тетушку от себя и Реда.
— Есть еще одна причина, по которой мне хотелось бы отсрочить ваш отъезд, — продолжала тетушка Люсинда. — Я беспокоюсь о Реде. Мне кажется, он еще не совсем пришел в себя после ранения. Он никогда не был таким возбужденным и темпераментным. И этот синяк на скуле… Я так и не поняла, откуда он взялся. Не хочу показаться назойливой, но, видимо, он встал слишком рано и упал. Он так неохотно говорит об этом.
Да, шахматная фигура, точно попавшая в цель, доставила Реду массу неудобств. Огромный синяк расплылся, захватив даже глаз.
— По-моему, не стоит волноваться. Уверяю вас, он вполне поправился. Правда, иногда его мучают головные боли, и на голове остался шрам, но он вполне окреп.
Тетушка Люсинда вздохнула.
— Было бы глупо не верить вам, но на душе у меня кошки скребут. Уверяю вас, он никогда не выглядел таким отрешенным. Конечно, Ред всегда серьезен, но все же раньше не казалось, будто бы он несет на плечах всю Вселенную.
— Теперь он женатый человек, — тихо сказала Джулия.
— О, бог мой! Не думаю, что это взаимосвязано. Он самый нежный и заботливый муж. Я помню, какими были мы с Тадеусом много лет назад. Нет, скорее за этим что-то кроется, возможно, неприятности, связанные с «Си Джейд».
— Может быть, — произнесла Джулия безразлично. Хотя дурное настроение Реда имело под собой веские причины, она не могла обсуждать их с тетушкой. Причины эти были многочисленны и разнообразны: ответственность за готовящуюся экспедицию, раздражение от необходимости потакать желаниям матери из страха разоблачения, точный расчет момента встречи «Си Джейд» и «Давида» в Рио-де-Жанейро и, Наконец, их отношения. Да еще головная боль и осознание невосполнимости упущенного из-за ранения времени. Понятно, что все это сильно беспокоило Торпа.
— Не стану ничего больше говорить. Он взрослый мужчина и знает свои возможности, а я глупая старуха, и мне следует заниматься своими делами. Только, прошу вас, присматривайте за ним. Вы как никто другой можете уговорить его позаботиться о себе.
— Разумеется, — пообещала Джулия, главным образом потакая встревоженному материнскому инстинкту тетушки Люсинды.
— Ой! В самом деле, глупая старуха! — воскликнула тетушка. — Ведь мне нужно было сказать, что сундуки готовы и их принесут через минуту. Ред сейчас с дядей, но обещал отправиться на «Давида», как только багаж снесут вниз.
Едва она произнесла эти слова, как в коридоре послышался шум. Быстро обняв Джулию и сказав, что они еще увидятся внизу, тетушка Люсинда вышла из комнаты. Джулию тут же окружили горничные, лакеи, носильщики. Подав знак Мастерсу, стоявшему в дверях, она проследила за тем, чтобы все сундуки и ящики перенесли поближе к экипажу. После этого, пройдя в туалетную комнату, Джулия облачилась в дорожный костюм из французского шелка, достаточно красивый сам по себе, однако, как она вынуждена была признать, суровость его траурной окраски не слишком гармонировала с ее бледностью. Слегка пожав плечами, она надела шляпку из серой и черной соломки, отороченную черной лентой, дотронулась до золотой пчелы на, шее, взяла перчатки и ридикюль и вышла.
Убедившись, что ничего не забыто, размеренным шагом Джулия миновала двух лакеев, сносивших вниз по лестнице последний ящик, и вошла в гостиную. Там никого не оказалось. Ред, видимо, все еще разговаривал со своим дядюшкой, и Джулии не хотелось мешать их прощанию. Лучше всего подождать в прихожей.
Окна помещения выходили на чудесный розовый садик, предмет особой гордости тетушки Люсинды. За эти недели английская весна заметно повернула на лето. Пушистые зеленые бутоны кустов раскрылись, явив миру нежные розовые и белые лепестки. Их аромат проникал в дом через открытые окна, Джулия с наслаждением вдыхала его, переходя от окна к окну и высматривая тетушку Люсинду. А, вот и она на ступеньках внизу рядом со старым садовником, обсуждает, судя по всему, как бороться с сорняками, заполонившими бордюр из ирисов и красных гвоздик.
Милая тетя Люсинда, подумала Джулия. Воспитанность и благородство помешали ей вмешаться в отношения племянника и его молодой жены, хотя у нее хватило интуиции, чтобы заметить, что они весьма необычны. Жаль, что нельзя довериться ей и спросить совета! Тайна их миссии, истинная причина несчастья и вероятная реакция Реда сдерживали Джулию. К тому же довольно жестоко лишать пожилую женщину милых ее сердцу иллюзий. У тети Люсинды, разумеется, не было нужного опыта, обладая которым, она могла бы судить о странных узах, связывавших Реда с его женой. Джулия и сама с трудом понимала их. Она больше не гневалась на Реда за его якобы обман и бессознательно старалась избавиться от вспышек ярости, осознав их гибельный характер и не желая повторения подобного.
Когда Ред снова сделал шаг к сближению, она укрылась за личиной холодной сдержанности, отвечая ему по обязанности. Разумеется, Ред это чувствовал. Он продолжал пользоваться правами супруга, пытаясь растопить ее пассивность нежными словами и ласками, заставлявшими ее кусать губы, чтобы не расплакаться. Иногда он приподнимался на локте и смотрел на нее с выражением крайней беззащитности, почти сметавшей выстроенную ею оборону. Тогда она отворачивалась или лежала с закрытыми глазами, пока он не уходил. Раз или два она почувствовала его ярость, но Ред всегда держался в рамках. Он просто отодвигался в дальний конец кровати и, повернувшись спиной, лежал так целыми часами. В середине ночи, уже в полусне, он грубо притягивал ее к себе, прежде чем уснуть окончательно.
Джулия так глубоко задумалась, что не услышала, звука открывающейся двери. До нее долетел обрывок разговора:
— Мне очень жаль, мой мальчик, — говорил дядюшка, — что отношения между тобой и Джулией сложились именно так. Обязанность — ревнивая хозяйка и редко приносит счастье тем, кто ей служит.
Увидев Джулию, Ред сделал резкий жест, заставивший замолчать Тадеуса Бакстера. Она повернулась и, притворившись, что ничего не поняла, приветливо улыбаясь, подошла к ним.
— Ну наконец-то! Сундуки погрузили, и я уже подумала, что мне придется силой извлекать вас из библиотеки. Пойдем, иначе корабль отправится без нас.
— Вряд ли, — помпезно провозгласил дядюшка Тадеус. — Капитан не снимется с якоря, пока моего племянника не будет на борту. Он знает, что в противном случае останется без корабля. Однако не стоит ссориться с человеком, который будет в течение двух месяцев хозяином вашего стола.
Тетушка Люсинда уже спешила к ним из сада, чтобы попрощаться. Они с Джулией обнялись, обещая писать друг другу длинные письма, в то время как Ред с дядюшкой ограничились сердечными рукопожатиями.
Ред» вывел из дома Джулию, придерживая ее за плечи. Подвода, груженная их вещами, тащилась по дороге. Они сели в экипаж, помахав на прощание пожилой чете, и отправились вслед за подводой.
«Давид», трехмачтовый фрегат, предназначался для торговли, но был вооружен двадцатью четырьмя пушками. Судно имело 148 футов в длину и могло принять на борт двадцать четыре пассажира и две сотни тонн груза. Обычно оно совершало рейсы в Китай, доставляя туда железо и сталь, шерстяную ткань, шотландское виски, испанское вино и множество других товаров, и возвращалось, груженное чаем, пряностями, опиумом, слоновой костью, шелком и муслином. «Давид» бороздил моря, презирая погоду, морских пиратов и морских богов. Джулия невольно задумалась, что самый ценный «груз» был доверен ей. Ей предстояло везти Наполеона Бонапарта.
Марселя де Груа она не встретила среди пассажиров судна, не появлялся он и с Гурго в числе провожавших. Джулия восприняла эту новость с облегчением, надеясь, что он наконец потерял вкус к этому приключению. Удалось выяснить, что он жив, к нему вызывали врача, а затем увезли куда-то в каком-то странном экипаже. И это все. Да и у Реда, не желавшего копаться в истинных причинах своего интереса к местонахождению как де Груа, так и Гурго, не было иного выбора, чем позволить делам идти своим ходом.