Гарольд бросился к нему и, как стальным зажимом, сжал его руку:
— Назад! Клятва принесена! — Он повернулся к герцогу. — Что еще надо сделать? — резко бросил он.
— Больше ничего, вы поклялись на святых мощах. Так тому и быть! — Какой-то миг они глядели в глаза друг другу сквозь разделяющее их пространство, затем эрл повернулся на каблуках и быстро вышел.
В зале снова раздался лязг стали. Мортен от неожиданности чуть не подскочил и, обернувшись, увидел, что это Рауль отправляет свой меч обратно в ножны.
— Бога ради, дай мне пройти! — воскликнул он дрожащим от ярости голосом. — С меня всего этого достаточно!
Он растолкал изумленных дворян и помчался к узкой лестнице, вскоре исчезнув за ее поворотом.
Гранмениль пожал плечами, шепнув на ухо Мортену:
— Попомни, Страж когда-нибудь зайдет слишком далеко! Интересно, как герцог отреагирует на такую грубость?
Но Вильгельм и виду не подал, что заметил выпад Рауля. Передав меч канцлеру, он отпустил собравшихся и ушел вместе с братьями и Фицосборном.
Наверху, в узком коридоре, Рауль наткнулся на Эдгара. Оба замерли и некоторое время не могли вымолвить ни слова. Эдгар скрестил на груди руки, в его глазах все еще горело возбуждение, а злой тихий голос произнес:
— Вот он, твой герцог! Настоящий Нормандский Волк! Насквозь фальшивый коварный жулик!
Рауль нахмурился и крепко сжал губы, но не проронил в ответ ни слова.
— Решили хитростью провести эрла? А ты, признайся, все знал? Да, да, вы все знали и молчали, пока шла эта дьявольская церемония!
— Достаточно! Разве я осуждаю твоего господина, который произносит слова клятвы, втайне лелея намерение нарушить ее? Поэтому лучше не задирай меня!
Эдгар быстро опомнился:
— О чем это ты? Кто сказал, что Гарольд намерен нарушить клятву?
— Почему же тогда он в испуге отшатнулся от мощей? — пошел в нападение Рауль. — Успокойся, на моих устах печать молчания! Но кто, скажи, глубже погряз в позоре: мой господин, который устроил эту западню, или твой, который произносит торжественную клятву, а сам думает, как бы не исполнить ее. Давай с этим покончим, очень тебя прошу! Наши разговоры ни к чему не ведут, только рассоримся.
Он уже хотел было уйти, но Эдгар остановил:
— Скажи, ты предан герцогу? Ты сам?
— До самой смерти! — искренне выдохнул Рауль. — А теперь позволь мне удалиться.
Казалось, гнев Эдгара угас на глазах.
— Не уходи, друг, я тебя понимаю. Эх, Рауль, на что можно надеяться и что такое дружба, если мы с тобой рассоримся из-за всего этого? — Он коснулся было руки друга, но тут же безвольно опустил ее. — Между нами обнаженный меч, но я все равно счастлив, что мы вместе сражались в Бретани. — Сакс опустил голову, задумавшись, но тут же поднял снова. — Мы оба связаны обязательствами по отношению к нашим лордам, но когда я думаю о том, что было в прошлом — наша дружба и все эти маленькие радости, — я слышу, как некий голос в моем сердце кричит, не слушая призывов быть преданным своему долгу: «Боже, сделай так, чтобы у меня не было господина!»
— О Боже, и в моем сердце творится то же самое! — вскричал Рауль с горькой усмешкой, протягивая Эдгару руку. — Несмотря на меч…
Тот пожал ее. Казалось, ему трудно было говорить, но наконец он все же вымолвил:
— Ты должен был ехать с нами в Англию. Но теперь… этого не случится, Рауль! Я так хотел проводить тебя к супружеской постели, но вчерашний день положил конец нашим мечтам и всему тому, чем мы оба так дорожили.
— Понимаю, — ответил Рауль, — позволь, однако, мне хотя бы лелеять надежду, Эдгар… — Он замолчал, пожимая другу руку. — Нет, я не могу этого сказать… Я должен увидеть ее еще раз. Когда вы отплываете? Как можно скорее? — Он неуверенно усмехнулся. — Господи, Боже мой! Как будет пусто без тебя в Руане!
Они отправились из Байе утром. Эрл скакал рядом с герцогом, будто ничего и не произошло накануне. Никто не вспоминал о клятве, но по прибытии в Руан заговорили о его помолвке — невеселом событии в жизни маленькой Аделы. Она не доставала и до локтя своего жениха и разрывалась между гордостью, оттого что у нее будет такой муж, и благоговейным страхом перед ним. Гарольд всегда легко находил общий язык с детьми, он взял ее на руки и поцеловал в щечку. И память о его улыбке осталась в ее сердце на всю ее жизнь.
Больше в Нормандии ему делать было нечего. На следующий день после обручения эрл направился к побережью, в его свите ехал и Рауль, стараясь держаться поближе к палантину Эльфриды.
Они уже простились. Девушка, рыдая, как малое дитя, еще была в его объятиях, а он гладил ее волосы и шептал ободряюще вселяющие надежду слова: