Оторвав взор от горизонта, Матильда взяла сына за руку и спокойно позвала:
— Пошли, сынок. Сегодня же нам придется отправляться в Руан, у меня там много дел…
Рауль, стоя на корме корабля, следил, как исчезают вдали берега Нормандии. К нему подошел Фицосборн.
— Наконец-то отправились, — с удовольствием заметил он. — Мне сказали, что кормчий боится ненастья, а что до меня, то погода хороша. — Он облокотился на позолоченный борт и вгляделся в тонкую линию побережья. — Прощай, Нормандия! — легкомысленно пошутил он.
Рауль вздрогнул.
— Эй, тебе что, холодно, дружище? — спохватился сенешаль.
— Нет. — С этим Рауль повернулся и ушел в каюту.
Они плыли и плыли на север, поздно вечером внезапно налетевший ветер превратился почти в штормовой. Тяжелые волны бились о борт корабля, мачты скрипели под его напором. Полуголые моряки, со спин которых стекали вперемешку пот и соленая вода, изо всех сил старались спустить и убрать паруса, пытаясь перекричать шум ветра, и при случае бесцеремонно отпихивали благородных господ со своего пути.
Фицосборн вдруг стал вялым и очень молчаливым, а вскоре потащился прочь, чтобы наедине справиться с приступами морской болезни. Д'Албини начал было подшучивать над ним, но резко усилившаяся качка заставила и его поспешить за сенешалем. Паж герцога Ив скорчился жалким клубочком на тюфяке в каюте и закрыл глаза, чтобы не видеть взбесившегося моря. Услышав смех господина, он задрожал, но решил не открывать глаз, даже если тот потребует.
Герцог встал с устланного шкурами ложа и, закутавшись в плащ из толстой ворсистой шерстяной ткани, вышел на палубу. Рауль и Жильбер стояли у выхода из каюты, поддерживая друг друга. Рауль схватил герцога за руку:
— Осторожно, сеньор, минуту назад Жильбера чуть не смыло в бушующее море.
Вильгельм вглядывался в темноту. На воде плясали огоньки.
— Этой ночью мы наверняка потеряем несколько малых кораблей.
Их всех окатило водой.
— Ваша милость, вернитесь в каюту! — умолял Рауль.
Герцог смахнул воду с лица и волос.
— Я стою, где хочу, Страж… пока меня не смыло за борт. — Он ухватился покрепче за шевалье, чтобы удержаться на ногах.
Только перед рассветом утих ветер, море казалось свинцовым, неприветливым, и «Мору» качала легкая зыбь. Измученные бурей суда отдрейфовали к Сен-Валери в Понтье и бросили там якоря.
Только к ночи герцог смог оценить размеры своих потерь. Затонуло несколько небольших судов, где-то смыло за борт лошадей и припасы, но ущерб, к счастью, был невелик. Герцог приказал не распространять столь унылые новости, собрал судовых мастеров и плотников, чтобы узнать, что надо было починить, прежде чем снова тронуться в путь.
Когда с этими делами было покончено, ко всеобщему недовольству, случилась новая задержка: переменился ветер и устойчиво задул с северо-востока, так что ни одно судно не смогло бы доплыть из Понтье до Англии. День проходил за днем, а встречный ветер все не утихал. Люди с недоумением поглядывали на герцога и перешептывались, встревоженные, будто это путешествие неугодно Господу.
Многих баронов охватывали дурные предчувствия, среди вооруженных всадников случилась попытка мятежа, и поначалу тихий ропот перерастал в открытое осуждение.