Макс не утруждает себя доедать свои блинчики. Когда я заканчиваю со своими, он поднимается со стула и провожает меня в прихожую, а затем вверх по лестнице на второй этаж. В животе у меня начинает подниматься волнение, когда мы приближаемся к более уединённой части дома – спальням. Это заставляет меня задуматься о кокетливом подшучивании, которое, кажется, является неотъемлемой частью нашего общения. Возможно, он решил, что пришло время привести в действие эту невысказанную симпатию.
— Вторая дверь направо, — произносит Макс у меня за спиной.
Я подчиняюсь и, заметив защёлку и висячий замок на внешней стороне двери, поворачиваю ручку и открываю её внутрь. Просторная спальня напоминает хозяйскую: слева расположена ванная, а в центре комнаты стоит кровать королевского размера. В мебели отсутствуют лампы, и в комнате нет ничего, что я могла бы использовать в качестве оружия. Небольшая стопка книг занимает эркер, который выходит на задний двор. Кто-то установил на окно решётку, и у меня создаётся впечатление, что это лишь более причудливый вариант клетки.
— Я подумал, что здесь тебе будет удобнее, — говорит Макс. — Эти книги из библиотеки моей племянницы, но, если тебе нужны другие материалы для чтения, просто дай мне знать.
Я поворачиваюсь к Максу, испытывая смешанные чувства: с одной стороны, я чувствую странное волнение, а с другой, неприятное осознание того, что проведу здесь гораздо больше времени, чем предполагала. Выражение его лица настороженное, а глаза напряжены, пока он ждёт моей реакции.
— Здесь есть душ и несколько сменных вещей, — говорит он, прерывая тишину. Он выдвигает ящик стола и достаёт толстый кашемировый свитер кремового цвета, который выглядит качественным и дорогим.
— Я не знаю, что и сказать, — бормочу я. Как же мне хочется принять душ и избавиться от холода, который не покидает меня с тех пор, как я вышла из клуба Макса. Мысль о том, чтобы надеть удобную одежду и свернуться калачиком с книгой, кажется до боли привлекательной. Но все волнение от неожиданности и облегчение от того, что у меня есть хорошая кровать для сна, постепенно уходят. Как долго он планирует держать меня здесь?
— Ты не обязана ничего говорить, — говорит он. — Сегодня днём у меня встречи, но я вернусь, чтобы проведать тебя вечером. Тогда мы сможем продолжить разговор.
Я молча киваю, наблюдая, как Макс поворачивается, чтобы выйти из комнаты. Лишь услышав, как защёлкивается замок, я могу перевести дыхание. И когда его шаги затихают в коридоре, я больше не в силах сдержать слезы.
***
Я начинаю сомневаться, что Макс действительно намеревался убить меня. Прошло уже четыре дня с тех пор, как он переместил меня в спальню наверху, но я до сих пор жива. Если бы он хотел моей смерти, это было бы слишком легко, но я всё ещё здесь.
Каждое утро и вечер он навещает меня, приносит еду из лучших ресторанов и дарит любые книги, которые я пожелаю. Одежда и кровать в моей новой комнате не просто лучше, чем в предыдущей, они гораздо лучше всего, что у меня когда-либо было. Я могла бы убедить себя, что это продолжительный отпуск в роскошном отеле, если бы не решётки на моих окнах и замок на двери.
Визиты Макса стали для меня самым значительным событием дня, и не только из-за вкусной еды. Я бы, наверное, сошла с ума от скуки, если бы он не оставался и не разговаривал со мной.
Не имеет значения, что он на пятнадцать лет старше меня и принадлежит к совершенно другому миру, чем я. С ним удивительно легко общаться, пока я не пытаюсь слишком глубоко погрузиться в его личную жизнь. Но даже там он начинает открываться и доверять мне. Пока что он не настолько доверяет мне, чтобы отпустить, и я начинаю думать, что этого может никогда не произойти. Но я стараюсь сохранить надежду.
Когда я слышу, как внизу захлопывается дверь, моё сердце замирает, и я отрываюсь от книги, мой пульс учащается в ожидании утреннего визита Макса. Сегодня он опаздывает, и я уже начала сомневаться, придёт ли он вообще. Но через минуту на лестнице раздаются тяжёлые шаги, и я откладываю книгу в сторону, вставая со своего места у эркерного окна.
— Я уже начала думать, что ты забыл о... — Мои игривые слова замерли на губах, когда дверь открылась, и внутрь вошёл не Макс, а его лысый гигант.
— Босс послал меня покормить тебя, — проворчал он, бросая на кровать пакет, который выглядел так, будто в нем лежал жирный сэндвич на завтрак.
— Он не придёт? — Спросила я, и моё сердце замерло, когда остаточный адреналин бурлил в моих венах.
Человек Макса лишь покачал головой и скрестил руки на груди, стоя в дверном проёме.
— Но обычно он позволяет мне есть за обеденным столом. — Глупо оспаривать эту деталь, и я не могу представить, что сидеть с этим парнем будет лучше, чем есть здесь, на моей кровати. Но я провожу в этой комнате слишком много часов в день, и смена обстановки действительно важна для меня.
Он нахмурил брови, и я задумалась, не испытываю ли я судьбу. Мне следовало просто заткнуться и порадоваться, что у меня есть завтрак. Но затем он опустил руки и пожал плечами.
— Отлично. Если босс позволяет тебе это делать, — с этими словами он разворачивается и направляется обратно в коридор.
С замиранием сердца я хватаю пакет, испачканный жиром, и следую за ним, мои уютные носки заглушают шаги, когда я шлёпаю по деревянному полу. Когда мы спускаемся по лестнице, я бросаю взгляд на входную дверь. Она плотно закрыта, и слова Макса эхом отдаются у меня в голове – она запирается снаружи. С тех пор как он перевёл меня наверх, я не думала о том, чтобы сбежать из дома во время его визитов, но с изменением распорядка дня и усилением охраны я вдруг не могу остановиться.
Заставив себя отвести взгляд от кухонного стола, я прохожу мимо двери, ведущей в подвал. Яркий свет позднего утра проникает сквозь раздвижную стеклянную дверь на задний двор, и я устраиваюсь на стуле рядом с ней, наслаждаясь солнечным теплом. Мой завтрак сегодня утром – это сплошное разочарование по сравнению с тем, что готовит Макс, но английский маффин с яйцами, беконом и сыром вполне меня удовлетворит.
Когда я откусываю большой кусок, жир стекает по моему подбородку.
— Спасибо за еду, — говорю я с полным ртом, надеясь, что смогу завоевать расположение мужчины Макса.
Но он лишь хмыкает, снова складывая руки на своей широкой груди и пристально глядя на меня. Кажется, он не склонен к многословию. Однако, пока я ем, меня осеняет одна мысль. Его было нетрудно убедить, когда я сказала ему, что Макс разрешает мне есть внизу. Возможно, я смогу использовать это в своих интересах.
Мой пульс учащается, и мне требуется вся моя сила воли, чтобы не бросить взгляд в сторону заднего двора, когда я откусываю ещё один кусок сэндвича. Я заставляю себя есть так, словно у меня есть все время мира, и только доев последний кусочек, вытираю рот и встаю.
— Ладно, возвращайся в свою комнату, — командует гигант, беря меня за руку и направляя в нужном направлении.
Я отступаю на шаг, чтобы он не мог до меня дотянуться, а сердце бешено стучит в груди.
— Но Макс обычно разрешает мне ненадолго выйти на улицу после завтрака… ну, знаешь, подышать свежим воздухом. — Я указываю в сторону заднего двора, стараясь, чтобы мой голос звучал непринуждённо и, возможно, немного раздражённо.
Бегемот бросает взгляд на двор, на его лице мелькают сомнение и растерянность.
— Да ладно тебе. Мне все равно некуда бежать. Забор слишком высокий, чтобы через него перелезть, — замечаю я.
И я не вру. Это восьмифутовый забор из деревянных досок, без перпендикулярных панелей с моей стороны, которые могли бы помочь мне перебраться через него. Но я часами разглядывала двор в поисках пути к отступлению, мечтая о том, чтобы найти способ выскользнуть наружу…