Балтийско-голубые глаза Линдси встречаются с моими, когда она поворачивается на своём сиденье. Мелодия внезапно обрывается, и ее лицо проясняется, когда она видит меня.
— Что тебя так обрадовало? — Спрашивает она.
До того, как войти, я не осознавал, что все ещё улыбаюсь. Однако я не хочу показывать ей, как мне нравится слышать, как она напевает, потому что она может перестать, если я обращу на это ее внимание. Поэтому я пожимаю плечами.
— План складывается удачно, — говорю я.
Напряжения, которое я замечал в ее глазах, когда говорил об убийстве Эмилиано, не было с тех пор, как он подошёл к ней в своём кабинете. Она просто кивает.
— Это здорово, — говорит она.
— Как прошёл твой день? — Спрашиваю я, кивнув в сторону ее ноутбука. Я согласился разрешить ей работать из дома при условии, что у неё будет доступ к интернету только тогда, когда я дома, и я смогу проверять любую электронную почту и сообщения, прежде чем она их отправит. Это был лучший компромисс, который я мог предложить, но я знаю, что Линдси становится всё более взволнованной из-за того, что отсутствует на работе.
— Я закончила своё новое предложение, которое мне нужно отправить сегодня, — отвечает она, бросив взгляд на часы. — У тебя есть время просмотреть его и отправить прямо сейчас?
— Конечно, — соглашаюсь я.
Она просматривает электронные письма, которые написала, и сообщает мне, что хочет отправить. Я забираю её ноутбук и несу его в свой офис, где у меня есть модем. Линдси следует за мной, чтобы убедиться, что я выполняю её указания.
Эта практика уже стала привычной, и я не возражаю, если это помогает ей чувствовать себя более уверенно в заключении. Вздох облегчения, который она издаёт, когда я заканчиваю отправлять её работу, убеждает меня, что усилия того стоят. Я проверяю, все ли выполнено, прежде чем снова отключить модем.
— Ты закончила на сегодня? — Спрашиваю я.
— Я хочу закончить несколько дел и проверить все электронные письма, которые получила. Тогда, пожалуй, я закончу. — Линдси остаётся на месте, а я встаю. Расстояние между нами сокращается, и она смотрит на меня сквозь густые ресницы.
Когда я смотрю на её лицо, меня переполняет давно забытое волнение. За последние несколько недель оно только усилилось, словно электрический ток пробегает между нами.
Макияж, который она наносила для своего клубного вечера, давно исчез, и хотя её ресницы стали светлее, а губы приобрели более естественный розовый оттенок, я нахожу её ещё более привлекательной, чем в первый раз, когда увидел.
Она – настоящая красавица, и с той ночи, когда она позволила мне поцеловать её, я не могу держать руки при себе.
В этом вопросе мы, кажется, пришли к молчаливому соглашению: раз уж мы спим в одной постели, то можем воспользоваться возникшей между нами взаимной симпатией. Бороться с этим было невыносимо, и после первой ночи, когда мы преодолели барьер из подушек, она больше никогда его не восстанавливала. Слава богу, черт возьми, потому что чем больше я нахожусь рядом с Линдси, тем больше я хочу ее. Моё желание обладать ею становится сильнее с каждым днём, и хотя я знаю, что мне придётся отпустить ее, как только Эмилиано умрёт, до тех пор я надеюсь, что смогу избавиться от этого неутолимого желания.
— Мой компьютер? — Выдыхает Линдси, не отрывая от меня взгляда, в то время как ее пальцы скользят по моим, обхватывая края ноутбука.
— Что ты мне за это дашь? — Поддразниваю я, ухмыляясь и подходя к ней ближе.
— В знак благодарности? — Предлагает она, и я усмехаюсь, отдавая ей устройство.
Но, прижимая его к груди одной рукой, она приподнимается на цыпочки, обнимает меня свободной рукой за шею сзади и прижимается ко мне всем телом, даря мне нежный и продолжительный поцелуй. Я опускаю руки на её бёдра, притягивая её ближе и углубляя поцелуй.
— Это уже больше похоже на правду, — шепчу я, прежде чем вернуться за добавкой.
Линдси с улыбкой на губах вновь опускается на пол.
— Мне действительно нужно ещё немного поработать. Я очень сильно отстала.
Чувство вины охватывает меня, ведь из-за того, что я держу её взаперти, ей необходимо наверстать упущенное. Я киваю, неохотно отпуская её, затем выхожу из кабинета вслед за ней, запирая за собой дверь. Теперь, когда я дома, я предоставляю ей больше свободы передвижения по дому, но, тем не менее, Линдси предпочитает работать за столом, который мы установили в хозяйской спальне, и возвращается в ту сторону. Я же направляюсь к кухне, собираясь выпить, чтобы расслабиться. В обычную пятницу я бы сидел в "Подземелье", наслаждаясь энергией и атмосферой, но сейчас мне кажется неправильным задерживаться допоздна, когда я держу Линдси взаперти. Не говоря уже о том, что её общество гораздо приятнее, чем большинства людей, которых я бы пригласил присоединиться ко мне в VIP-зоне.
Включив аудиосистему, я с удовольствием слушаю русский шансон, прежде чем подойти к бару и налить себе охлаждённую водку. На кухне хлопочет Лена, мой личный шеф-повар, и до моего обоняния доносится восхитительный аромат говядины, медленно приготовляющейся на медленном огне.
— Как чудесно пахнет, — говорю я, поднося бокал к губам.
Лена сияет, её узкие обвисшие щеки приподнимаются, а у глаз появляются ласковые морщинки.
— Спасибо, господин.
Я наклоняю ухо к двери, когда слышу тихое звяканье, возвещающее о прибытии лифта на мой этаж. Мои глаза сужаются, а пульс слегка учащается. Я не думаю, что Линдси была бы настолько опрометчива, чтобы рискнуть и сбежать ещё раз, но я всегда держу эту возможность в уме. Не то чтобы она могла далеко уйти, если бы попыталась. Мои люди охраняют все входы в здание и знают, что за ней нужно внимательно следить. И всё же ноги сами несут меня к выходу.
— Эй, дядя?
В моей груди разливается тепло, и я с большей решимостью направляюсь в прихожую.
— Кира, я не знал, что ты сегодня придёшь, — говорю я, ставя стакан с водкой на столик у входа и заключая племянницу в крепкие объятия. Сейчас ей почти семнадцать, и, кажется, она растёт на глазах. Она красива: у неё длинные волосы цвета воронова крыла, как у её матери, и кристально-голубые глаза. Но она выше, чем когда-либо была Лианна.
— Мне кажется, ты выросла ещё на несколько дюймов со времени зимних каникул, — замечаю я, поставив её на ноги и держа на расстоянии вытянутой руки.
Кира смеётся.
— Это из-за ботинок, — говорит она, приподнимая каблуки, чтобы продемонстрировать мне танкетку приличного размера.
— О, хорошо. В противном случае мне пришлось бы настаивать, чтобы ты навещала меня почаще.
Она закатывает глаза.
— Я навещаю тебя так часто, как позволяет школа, дядя. Ты говоришь так, будто я оставила тебя чахнуть в одиночестве или что-то в этом роде.
— Проходи, пожалуйста. Лена готовит ужин, а я так хочу узнать, как у тебя проходит новый семестр. Не желаешь чего-нибудь выпить?
— Бокал вина был бы чудесен.
Я слышу игривые нотки в ее голосе, но это не мешает мне бросить на неё испепеляющий взгляд, когда я останавливаюсь на полпути на кухню.
Кира озорно улыбается. Её юмор становится все более острым и живым, и это напоминает мне о юморе её матери. Боже, Лианна всегда знала, как меня рассмешить.
— Хорошо, хорошо. Я пошутила. Хотя чай был бы неплох.
Я не успеваю дойти до плиты, как Лена протягивает мне кружку с дымящейся жидкостью, из которой торчит чайный пакетик. Мне нравится, что пожилая женщина чувствует себя частью семьи. С годами она сделала уход за Кирой гораздо менее утомительным.
— Спасибо, Лена.
Она лишь кивает, и ее губы растягиваются в тёплой улыбке.
Возвращаясь в гостиную, я подаю Кире чай и устраиваюсь на диване рядом с ней со своей водкой.
— Итак, расскажи мне о школе.
Моя племянница не заставляет себя ждать, и я с интересом наблюдаю за ее лицом, пока она радостно рассказывает о своих друзьях и любимых занятиях. Она говорит, что первый год в старших классах оказался сложнее, чем она ожидала, и именно поэтому в этом году она приезжает домой не так часто. Я киваю в такт, добавляя ритм там, где она позволяет мне это сделать. Мне приятно слышать, как хорошо она звучит, более спокойно и уверенно, чем когда-либо с тех пор, как Эмилиано забрал у неё всё и оставил сломленной и напуганной маленькой девочкой.