Мой желудок сжимается, и я, пошатываясь, направляюсь к туалету, когда на меня накатывает новая волна тошноты. Но мне больше нечего рвать, кроме желчи. Я не могу быть беременна. Это невозможно. Мы всегда предохранялись до сегодняшнего вечера, и у меня никак не могло начаться утреннее недомогание. Но это единственное, что имеет смысл, потому что теперь, когда меня перестало тошнить, я чувствую себя прекрасно.
Когда я думаю о том, что это может означать, меня охватывает леденящий ужас. Если я беременна, то, вероятно, это произошло в ту первую ночь в его офисе. Однако вероятность этого кажется мне очень малой, ведь я уверена, что он использовал презерватив. С другой стороны, они не обеспечивают стопроцентную защиту. Если в презервативе была маленькая дырочка или он порвался, а мы этого не заметили, то это могло бы стать достаточным для наступления беременности.
Я снова прислоняюсь к стене, запрокидываю голову и смотрю в потолок. Это просто невозможно. Не сейчас, когда я ещё больше запуталась в своих чувствах к Максу.
Сегодня вечером он подтвердил, что не только не хочет жениться и иметь семью, но и что я никогда больше его не увижу, как только он освободит меня. Это должно было стать для меня облегчением. Я не хочу быть связанной с миром, полным смертей и разрушений, которые его окружают. Если я беременна, то ни за что на свете не подвергну своего ребёнка такой опасности.
Однако мысль о том, чтобы растить ребёнка в одиночестве, ужасает меня. Более того, мне хочется плакать каждый раз, когда я представляю, как вернусь к жизни без Макса.
Я не знаю, как Макс воспримет новость о том, что он стал отцом. Возможно, он обвинит меня в том, что я забеременела, и не захочет иметь ничего общего с ребёнком. Или он может потребовать, чтобы я избавилась от него, учитывая, как ясно он говорит, что не хочет семьи.
От этой мысли у меня сжимается желудок, и я прижимаю кулак к губам, чтобы подавить тошноту. Мне нужно узнать, ношу ли я его ребёнка, и сделать это так, чтобы он никогда не узнал.
С тех пор как я вернулась к Максу, я не думала о том, чтобы снова бежать. Я ценю его защиту, и он прав: она мне нужна. Но в этот раз мне придётся рискнуть и уйти тайком. И больше всего шансов на успех у меня сейчас, когда Макс спит, дверь в спальню не заперта, а его охрана наименее внимательна.
Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, я собираюсь с мыслями и встаю. Неторопливо открыв дверь, я осторожно шагаю по тёплому кафелю в ванной. Несомненно, он с подогревом, и это напоминает мне о богатстве и роскоши, окружающих Макса. Его ребёнок никогда ни в чём не будет нуждаться, но я могу сама позаботиться о нём. Я сделаю всё возможное, чтобы защитить своего малыша.
Мой материнский инстинкт поразительно силён, и, хотя я ещё не уверена, беременна ли я, в моём сердце уже трепещет осознание того, что я хочу сохранить этого ребёнка, даже если неожиданная ответственность пугает меня.
Я бы с удовольствием почистила зубы после того, как меня вырвало, но я не могу рисковать и создавать лишний шум, который может разбудить Макса. Подойдя к открытой двери между ванной комнатой и хозяйской спальней, я останавливаюсь, чтобы убедиться, что он ещё не проснулся.
Солнце только начинает подниматься из-за горизонта, отбрасывая мягкий золотистый свет на лицо Макса. Во сне он выглядит умиротворённым, его лицо словно помолодело, без напряжения, которое, должно быть, постоянно давит на его разум. Но он по-прежнему выглядит сильным и мужественным, каждый дюйм его мускулистой спины покрыт чернилами и выставлен на всеобщее обозрение.
Его рука лежит на пустом месте, которое я обычно занимаю в его постели, и у меня щемит в груди от острого желания снова забраться под одеяло и оказаться в его объятиях. Возможно, если я не буду обращать на это внимания, мои симптомы просто исчезнут… Возможно, это всего лишь проблемы с желудком, и у меня задерживаются месячные из-за сильного стресса, который я испытываю в последнее время. Меня держит в плену лидер Братвы, и это очень непросто. Однако моё внутреннее чутье подсказывает мне, что всё не так просто.
Сжав губы, я задерживаю дыхание, боясь даже вздохнуть. Бесшумно подойдя к комоду, я беру его бумажник. Затем на цыпочках подхожу к двери спальни. Положив руку на ручку, я медленно поворачиваю её, пока не чувствую, что защёлка поддаётся. Бросив последний взгляд назад, я проскальзываю в дверной проём, сжимая ручку снаружи, чтобы закрыть дверь так же тихо.
Только тогда я могу перевести дыхание и осторожно пройти по коридору, краем уха прислушиваясь к звукам из спальни и внимательно наблюдая за движением впереди. Обычно Макс не оставляет охрану в пентхаусе на ночь, и я очень надеюсь, что это остаётся неизменным. Я не представляю, как справлюсь с ситуацией, когда доберусь до вестибюля, но мой единственный шанс на благополучный побег, – действовать постепенно. Это означает, что я должна первой добраться до входной двери.
К счастью, на моём пути к подъезду я не встретила ни души. Я нажала кнопку вызова лифта, чтобы вызвать его, и задумалась, не стоит ли спуститься по лестнице. Но дверь всегда заперта, и я никогда не видела ключа… полагаю, Макс держит его в своём кабинете. Лифт звенит, оповещая о своём прибытии, и я вздрагиваю, оглядываясь через плечо и опасаясь, что шум может разбудить Макса.
К счастью, к тому времени, как двери за мной закрываются, он все ещё не появляется. Я опускаю взгляд на свои голые ноги, размышляя о следующей проблеме. Я напоминаю себе, что не стремлюсь к бегству. Я уверена, что прогулка до круглосуточного магазина не займёт много времени. Мне остаётся лишь надеяться, что меня пустят внутрь без штанов и обуви. Мне следовало подумать об этом, прежде чем выходить из комнаты.
Пока я смотрю, как отсчитываются цифры на индикаторе в верхней части панели с кнопками, меня осеняет идея. Я нажимаю кнопку второго этажа и быстро спускаюсь на первый. Мгновение спустя лифт приводит меня в длинный коридор, и я оглядываюсь по сторонам в поисках указателя на выход.
И вот он!
Если я буду действовать быстро, то смогу добраться до первого этажа и воспользоваться прибывшим лифтом, чтобы отвлечь внимание. Я быстро и бесшумно двигаюсь к двери, ведущей на лестничную клетку, которая ведёт в вестибюль. Люди Макса стоят спиной ко мне, изучая пустой лифт, который стоит перед ними открытым. Я не понимаю по-русски, поэтому не задерживаюсь, чтобы выяснить, в чём дело. Я быстро закрываю дверь и сворачиваю за угол, прежде чем они заметят меня.
Теперь мне нужно пройти мимо охранников у входной двери и не попасться на глаза привратнику. Он занят чем-то вроде кроссворда за стойкой регистрации, его внимание сосредоточено на задаче, и он не замечает меня, стоящую спиной к стене за толстой колонной. Направляясь к входной двери, я прячусь за высокими конструкциями, чтобы скрыть своё передвижение, и останавливаюсь за одной из них, когда достигаю вращающегося стекла. В это утреннее время здесь ещё тихо, никто не входит и не выходит.
Я пользуюсь случаем, чтобы оценить свои шансы. Двое крепких мужчин с татуировками стоят в дверях и смотрят на улицу. Их лица выглядят спокойными, даже скучающими. Темноволосый мужчина справа говорит что-то, чего я не могу услышать через стекло. Его кудрявый коллега, должно быть, отвечает что-то смешное, потому что его губы расплываются в улыбке.
Они продолжают обмениваться безмолвными репликами, а затем темноволосый резко кивает и указывает на кофейню, на которой загорается вывеска "Открыто". Видимо, он получил подтверждение от своего приятеля, потому что целеустремлённо переходит улицу, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что впереди нет машин, прежде чем сойти с тротуара.