Я лезу в карман брюк, поправляя себя, и ее глаза следят за каждым моим движением. В следующее мгновение я достаю перочинный нож, и кровь отливает от ее щёк, когда я открываю лезвие. Паника разливается по ее лицу.
— Подожди, Макс, — умоляет она, приподнимаясь на кровати, насколько позволяют ремни. — Мне жаль. Пожалуйста, не... Не делай мне больно.
— Я не причиню тебе вреда, зайчонок, — спокойно заявляю я, медленно двигаясь и беря ее за рубашку. Я бы никогда не причинил ей боль. Я бы не смог. Сейчас мы уже давно прошли этот этап, но я рад видеть, что она все ещё считает меня способным на такое.
Линдси, задыхаясь, смотрит на меня, ее взгляд встречается с моим, а затем возвращается к лезвию, словно она не в силах отвести от него глаз дольше, чем на мгновение.
— Ч-что ты делаешь? — Спрашивает она.
— Я хочу преподать тебе урок, — отвечаю я, и в моих словах звучит обещание. Острый нож легко разрезает футболку, и она расходится по краям, как тёплое масло.
Она задыхается, ее соски напрягаются, когда я медленно снимаю ткань с ее тела, обнажая маленькие груди. Она крепко сжимает колени, словно моя угроза возбуждает ее.
— Не смей прикасаться ко мне, — шипит она, и краска заливает ее щеки, когда она, прищурившись, смотрит на меня.
— Ты действительно думаешь, что можешь диктовать условия после того, что натворила? — Предупреждаю я, подцепляя пальцем пояс ее трусиков и медленно стягивая их с ее бедра. — Ты хоть представляешь, сколько неприятностей ты причинила?
Я провожу тупым лезвием ножа по ее коже, и Линдси вздрагивает, по телу пробегают мурашки, и я резким движением срезаю с неё кружевные трусики, открывая моему взору каждый дюйм ее тела. Закрыв нож, я наклоняюсь над ней, чтобы положить его на прикроватный столик, затем упираюсь ладонями в кровать по обе стороны от ее головы и встречаюсь с ее горящим взглядом.
— Ты заводишься от этого? — Бросает она вызов, ее низкий голос наполнен пьянящим коктейлем ярости и возбуждения.
Линдси вызывающе вздёргивает подбородок, в ее глазах горит решимость, когда она смотрит на меня с молчаливым вызовом. Она не верит, что я смогу устоять перед ней. Она считает, что я сломаюсь раньше, чем она. Но она не знает, какое мучительное удовольствие я могу ей доставить, и она вот-вот почувствует вкус той пытки, которой подвергла меня. Я хочу, чтобы она испытала невыносимое разочарование, потому что каждый раз, когда я начинаю терять бдительность, она лишает меня доверия, которое я хочу ей оказать.
Наклонившись, я нежно касаюсь губами ее ушка и шепчу:
— Ты моя, пока я не закончу с тобой, мой маленький зайчонок. И чем больше ты сопротивляешься, тем теснее становится твоя клетка.
Я слегка прикусываю мочку ее уха, и Линдси издаёт тихий вздох. Этот звук заставляет мой член пульсировать, а яйца напрячься, и мне требуется вся моя сила воли, чтобы не прижаться к ней бёдрами.
Медленно я спускаюсь вниз по изгибу её шеи к груди, покусывая и посасывая её нежную плоть, ровно настолько, чтобы балансировать на грани между удовольствием и болью. Я различаю её приглушённые всхлипы и тихое мычание, когда она сжимает губы, пытаясь скрыть свои чувства от меня. Но я уже изучил каждый идеальный сантиметр её тела, каждое прикосновение, которое сводит её с ума.
К тому времени, как я достигаю вершины её бёдер, она дрожит от возбуждения, её складочки блестят в предвкушении.
— Я думал, ты не хочешь, чтобы я к тебе прикасался, — с мрачной игривостью шепчу я, обдавая ее нежную кожу своим дыханием, в то время как мои губы нежно скользят по ее чувствительной плоти. Сладкий, острый аромат ее возбуждения наполняет мой разум, и я глубоко вдыхаю, наслаждаясь этим опьяняющим запахом.
— Отстань, — говорит Линдси, но ее слова прерываются на полуслове, когда я издаю лёгкий вздох, с наслаждением ощущая, как ее клитор дрожит в ответ.
— О боже! — Выдыхает она, прижимая бедра к моему рту в поисках облегчения.
Я ощущаю, как она приближается к краю, её лоно набухает, а клитор начинает подрагивать под моим языком. Напряжение пронизывает её тело, бёдра дрожат, а ноги крепко сжимают мои плечи. Затаив дыхание, Линдси достигает кульминации, и в тот момент, когда она готова переступить через край, я отстраняюсь, отпускаю её клитор и осматриваю её тело.
Она тяжело дышит, её взгляд устремлён на меня, и наши глаза встречаются между её вздымающейся груди. На её лице читается разочарование, а брови болезненно нахмурены. Затем она откидывает голову на спинку кровати, пытаясь отдышаться.
Её бёдра начинают двигаться, её тело реагирует на мои прикосновения, и я ввожу два пальца в её киску. Она насквозь промокла, её влажный жар так манит, что вся оставшаяся кровь приливает к моему члену.
— Чёрт, Макс! — Кричит она, и стенки вокруг меня словно сжимаются.
И снова я довожу её до предела, лаская языком её клитор и нежно стимулируя точку G пальцами, пока она не начинает дрожать от желания. Затем я останавливаюсь, резко убираю пальцы и опускаюсь на колени, чтобы наблюдать, как она извивается от разочарования. Её бедра дёргаются, а руки пытаются ослабить завязки, которые не позволяют ей освободиться.
— Это сводит с ума, не правда ли? — Мягко дразню я. — Кажется, что вот-вот получишь то, что хочешь, и знаешь, как было бы здорово, если бы ты только могла это получить, но в последнюю секунду это у тебя отбирают.
Глаза Линдси расширяются, большие, голубые и невинные, и она напрягается ещё сильнее, когда я снова наклоняюсь к ней.
— Макс, подожди, — умоляет она, и из её уст вырывается страстный стон, когда я захватываю её сверхчувствительную плоть в свои губы.
Я знаю, что это работает. Я ощущаю отчаяние, которое пронизывает каждую линию её тела, когда она пытается достичь разрядки, но я не даю ей этого, не тогда, когда я сам полон разочарования и готов вот-вот взорваться. Однако каждый раз, когда я останавливаюсь, чтобы не позволить ей достичь кульминации, это непреодолимое давление внутри меня немного ослабевает.
Мне нравится показывать ей, что я чувствую, – надежду, которая разбивается каждый раз, когда я поддаюсь её чарам и оказываюсь обманутым. Она не может устоять и отвечает мне тем же, когда я пробуждаю её желания, доставляя ей ровно столько удовольствия, чтобы заставить её тело поверить, что я дам ей то, чего она всегда хотела.
Линдси стонет от боли, когда я отстраняюсь в пятый раз. Слезы беззвучно текут по ее щекам. Она в ужасном состоянии, ее золотистые локоны беспорядочно рассыпались по голове из-за того, что она не может лежать спокойно. Она выглядит чертовски идеально, каждый дюйм ее тела реагирует на моё присутствие, когда она трепещет от легчайшего прикосновения.
Я провожу пальцами между ее влажных складок, и она вздрагивает, ее тело дёргается под моей ладонью.
— Боже, черт возьми, Макс, пожалуйста! — Кричит она, и когда я запускаю два пальца в ее киску, мой мизинец прижимается к сморщенной дырочке ее задницы. Она охотно предоставляет мне доступ, ее тело прижимается ко мне, когда она втягивает меня глубже в неё.
— Что "пожалуйста", зайчонок? — Бормочу я, опираясь на ее руку, чтобы нависнуть над ней и взять в рот один твёрдый сосок.
— Пожалуйста, позволь мне кончить, — хнычет она, выгибая спину, пока я не прижимаюсь губами к ее груди.
— Я так не думаю, — говорю я, нежно поглаживая большим пальцем её клитор, в то время как мои пальцы скользят внутрь и наружу.
Я никогда не испытывал такого сильного желания наказать кого-то, и, видя, как сильно ей это нравится, наблюдая за тем, как отчаянно она ищет освобождения, я становлюсь твёрдым, как скала, и почти теряю рассудок от мрачного, садистского удовлетворения. Линдси – самое прекрасное создание, которое я когда-либо видел, она настолько полна огня и жизни, что я был поглощён её пламенем. Я хочу найти точку опоры, чтобы никогда больше не испытывать ничего подобного. Лава пульсирует в моих венах при мысли о том, что я могу держать её привязанной к моей кровати бесконечно долго, что она будет здесь, чтобы наказывать и доставлять удовольствие, когда я пожелаю. Но это разрушило бы её, а я не хочу этого делать, поэтому вместо этого мне придётся подчинить её своей воле.