— Спасибо тебе, — бормочу я, наблюдая, как мои руки нервно дёргаются, когда я не могу найти в себе смелости поднять взгляд. — За то, что спас мне жизнь… снова.
— Я знаю, что это не лучший вариант, — заявляет Макс, и от его низкого голоса у меня по спине пробегают мурашки.
Это преуменьшение века. Прикусив губу, я заставляю себя посмотреть ему в глаза, и моё сердце замирает от сожаления в их небесно-голубой глубине. Он не хочет этого. Он сделал это только для того, чтобы спасти мою жизнь. Осознание этого не должно причинять такой боли, как сейчас, он дал мне все возможные указания на то, что наши отношения временны, но это укрепляет моё решение не говорить Максу, что я беременна. Это было бы худшим, что я могла сделать прямо сейчас. Ему не нужна ещё одна причина, чтобы передумать защищать меня. После всего, что произошло, я думаю, что с появлением ребёнка я стала бы для него ещё большей обузой, ещё одной проблемой, которую нужно решить. В какой момент чаша весов склонилась бы, что могло привести его к выводу, что убить меня, это единственное реальное решение. Я чувствую, что нахожусь в опасной близости от этой точки.
— Это не обязательно должно быть постоянным, — говорит Макс.
Моё сердце трепещет, когда я испытываю иррациональный страх, что он услышал, о чем я думаю. Затем, когда он продолжает, я понимаю, что он говорит о нашем браке.
— Мы можем аннулировать его, как только Эмилиано умрёт, и итальянцы двинутся дальше. — Откидывая волосы с лица, Макс переводит взгляд на стену с окнами, выходящими на город. — Вероятно, оставаться здесь было бы небезопасно. Но я могу отправить тебя в Нью-Йорк под другим именем, когда все уляжется. Там живёт мой двоюродный брат Дмитрий. Я уверен, что он присмотрит за тобой и обеспечит твою безопасность.
И снова меня не покидает ощущение, что я, должно быть, неправильно расслышала Макса. Одним махом он пообещал мне свободу, и полностью отверг меня. Конечно, он не собирался провести со мной остаток своей жизни. Я была глупа, предполагая, что у него не было плана, как выпутаться из этого, до того, как он сделал мне предложение. Иначе он бы не предложил этого. Но от этого боль не становится меньше, когда он вонзает нож в моё сердце.
Проглотив комок в горле, я пытаюсь восстановить контроль над своими эмоциями и собраться с мыслями, но Макса, кажется, начинает раздражать тишина, и его пронзительные голубые глаза снова устремляются на меня.
— Это лучший выход для тебя, если ты хочешь уйти от меня. Я не уверен, что Чикаго будет безопасным для тебя, если ты не останешься моей женой. — Он произносит эти слова с такой болью, что его голос становится хриплым, а руки сжимаются в кулаки, пока он пристально следит за моей реакцией. — Даже тогда... Я уже говорил тебе об опасностях, с которыми сопряжена жизнь в моем мире.
Меня охватывает трепет, и даже кровь стынет в жилах. Макс бросает мяч прямо на мою площадку. Он предлагает мне выбор, но мои возможности полностью выходят за рамки того, что я готова принять. Эмоции бурлят у меня в животе, дыхание учащается, а грудь словно сжимают тиски.
Я не знаю, как правильно поступить. Я не хочу уезжать из Чикаго. За последний год я действительно начала воспринимать этот город как свой дом. Мне нравится моя работа, друзья и квартира. Я не готова думать о том, какое место Макс займёт в моей жизни.
Однако я твёрдо решила оставить этого ребёнка, поэтому не уверена, что у меня есть выбор. Если я отправлюсь в Нью-Йорк, я буду далеко от Макса и всех опасностей, которые его окружают. Мне не придётся говорить ему о своей беременности и рисковать тем, что он не захочет этого ребёнка.
В Нью-Йорке я смогу начать новую жизнь, где мне не нужно будет беспокоиться о том, что Макс узнает о ребёнке, и где его двоюродный брат будет присматривать за мной, надеюсь не так пристально. У нас с ребёнком появится возможность жить нормальной жизнью вдали от всего этого насилия и опасностей.
— Возможно, Нью-Йорк был бы лучшим местом для меня, — тихо говорю я.
Макс отступает, расправляет плечи и коротко кивает.
— Я все улажу, — обещает он мне.
Когда я направляюсь в спальню, я должна быть благодарна ему за то, что он готов отпустить меня. Но всё же мне приходится смахнуть слёзы, чтобы он не заметил, как они катятся по щекам, прежде чем скрыться за углом.
ГЛАВА 19
МАКС
Вздохнув, я кладу локти на стол и массирую виски. Мои глаза болят от недостатка влаги и сна, и прямо за ними начинается тупая пульсация. Я не спал всю ночь, занимаясь приготовлениями к свадьбе, не то, чтобы мне нужно было так много времени, чтобы выполнить все необходимые требования. Если быть до конца честным с самим собой, я сделал это, чтобы не заходить в спальню, где Линдси заперлась, как только согласилась уехать в Нью-Йорк, когда всё будет улажено. За весь оставшийся день я побеспокоил её только один раз, чтобы спросить, не хочет ли она пригласить кого-нибудь на свадьбу. Но я знал ответ ещё до того, как задал этот вопрос. Её мама умерла, когда она была маленькой. Она много лет не разговаривала со своим отцом и активно старалась не посвящать в это своих друзей, чтобы защитить их от меня. Умная девочка. Так что сегодня рядом с ней не будет ни души, только я.
Кто-то тихо стучит в дверь кабинета, и я возвращаю лицо к жизни, затем откидываю волосы с лица и выпрямляюсь.
— Да?
Дверь медленно открывается, и в комнату входит Лиам с чехлом для одежды на плече.
— Я нашёл платье. Это лучшее, что я смог найти за такой короткий срок, — говорит он.
Я очень благодарен ему за то, что он нашёл возможность сделать это несмотря на то, что это не входит в его обязанности. Я надеюсь, что это станет небольшим утешением для Линдси, что-то, что позволит ей отметить этот день как особенное событие, даже если она не хочет такого будущего.
— Ты можешь оставить его здесь, — говорю я, кивком указывая на мягкое кожаное кресло для чтения, стоящее в углу.
Он делает, как я прошу, и направляется обратно к двери, задержавшись на мгновение с рукой на косяке, прежде чем выйти.
— Увидимся в церкви через час, — говорит он.
Я киваю, и дверь за ним тихо закрывается. Теперь начинается то, чего я так боялся. Собравшись с духом, я встаю, беру платье и направляюсь в спальню.
— Входи, — говорит Линдси, когда я стучу.
Она уже встала, ее волосы только что вымыты, а на ней свободный свитер и леггинсы.
— Время одеваться, — говорю я, кладя чехол с платьем и туфли на каблуках, которые Лиам оставил для неё, на край кровати.
Линдси, нервно облизывая губы, окидывает взглядом свой гардероб.
Подойдя к шкафу, я достаю свой смокинг и туфли и возвращаюсь к двери спальни.
— Лена приготовила завтрак, если хочешь, — говорю я, проходя мимо.
Сегодня утром я уже успел принять душ в одной из гостевых ванных комнат, поэтому мне не нужно много времени, чтобы собраться. Выпив чашку кофе, я прохаживаюсь по фойе. Здесь уже всё убрали со вчерашнего дня: осколки керамической вазы и лужица с промокшими цветами исчезли, и единственное, что осталось как напоминание о случившемся, это пустой столик, который они раньше занимали.
Я сомневаюсь, что Линдси когда-либо выражала свои чувства яснее, чем сейчас. Она ясно дала понять, что в моём мире для неё нет места, и что я не тот мужчина, с которым она хотела бы быть. После того как я так сильно рассердился на неё, я не могу её винить. К счастью, одного звонка моему кузену было достаточно, чтобы убедиться, что у неё будет безопасное место в Нью-Йорке.
Мои уши уловили тихий стук каблуков по кафельной плитке, предупреждая о приближении Линдси. Но даже несмотря на это, когда мгновение спустя она появилась из-за угла, я был не готов к тем чувствам, которые охватили меня при виде её.