Песня заканчивается, и танцоры начинают двигаться друг к другу, некоторые уходят с танцпола, меняя партнёров, а я улыбаюсь Линдси, всё ещё держа её в своих объятиях.
— Ну и что? — Спрашиваю я. — Я настоял только на одной песне. Тебе весело?
Она кивает, крепче сжимая мою руку, и когда музыка снова заиграла, я веду её к следующей песне. Мы танцуем, пока не начинаем задыхаться, затем останавливаемся, чтобы немного подкрепиться, и прогуливаемся по залу. В одном из смежных залов мы ненадолго задерживаемся, чтобы полюбоваться итальянской оперной певицей, исполняющей самые запоминающиеся фрагменты из классических произведений. Затем мы проходим в тихий аукционный зал, чтобы осмотреть выставленные на торги предметы.
— Ты собираешься что-нибудь приобрести? — Спрашивает Линдси, когда мы проходим мимо красивой скульптуры из стекла.
— Учитывая, что меня сегодня здесь не должно быть, возможно, будет лучше, если я не стану участвовать, но, если ты увидишь что-то, что тебе понравится, я оплачу расходы.
Она искоса смотрит на меня, и её щеки слегка краснеют.
— Спасибо, — тихо говорит она.
Некоторое время мы блуждаем в тишине, и я пристально наблюдаю за тем, ради чего мы здесь находимся. Однако, несмотря на часы, прошедшие с тех пор, я так и не вижу Эмилиано. Хотя я замечаю Лучано и нескольких его людей, затерявшихся в толпе, отсутствие Дона начинает меня беспокоить, особенно по мере того, как ночь продолжается.
Возвращаясь в бальный зал, я снова осматриваюсь, и на этот раз Лучано тоже нет. У меня появляется неприятное ощущение в животе, и я вновь осматриваю комнату.
— Хочешь ещё один танец? — Предлагает Линдси с надеждой в голосе.
Глядя в её ярко-голубые глаза, я улыбаюсь:
— Конечно.
Музыка становится спокойнее, замедляясь, так как гала-вечер близится к концу. Когда мы раскачиваемся в такт румбе, я прижимаю Линдси к себе.
— Мне нравится этот танец, — бормочет она, прикусывая губу и глядя на меня сквозь густые ресницы.
Меня охватывает желание наклониться и поцеловать её, желание настолько сильное, что я почти поддаюсь ему. Но это не принесёт облегчения. Мне нужно найти способ отпустить её. Но, как и обратный отсчёт до конца жизни Эмилиано, я знаю, что моё время с Линдси ограничено, и если я переступлю черту и больше не смогу себя контролировать, то рискую нарушить данное ей слово. Я должен быть в состоянии отпустить её завтра.
И всё же, когда мы обнимаемся, когда наши тела движутся в такт романтической музыке, устоять перед ней становится практически невозможно. Я знаю, она тоже это чувствует – это магнетическое притяжение между нами, это влечение, которое продолжает притягивать меня снова и снова.
Когда песня заканчивается, мы остаёмся вместе, и воздух между нами становится напряжённым.
— Макс, я...
— Синьор Яшков! — Один из людей Лучано появляется из-за толпы и, резко схватив меня за руку, прерывает Линдси. — Синьор хотел поговорить с вами наедине, — бормочет он достаточно громко, чтобы мы с Линдси могли его услышать.
Мне действительно хотелось узнать, что она собиралась сказать, но, когда я снова встретился с ней взглядом, она просто ободряюще улыбнулась мне.
— Всё в порядке. Иди, — настаивает она. — Встретимся в баре, когда закончишь, — говорит она, указывая подбородком на открытую барную стойку у дальней стены.
Я оглядываюсь по сторонам, и сомнения переполняют мой разум. Мои инстинкты говорят мне остаться, но, если Лучано нужно поговорить, значит, что-то пошло не так с нашим планом.
— Ты уверена? — Спрашиваю я, внимательно изучая её лицо.
— Я никуда не уйду, Макс, — отвечает Линдси, и в её тоне слышится раздражение.
Она думает, что я не доверяю ей, что я ожидаю, что она сбежит, но это не так. Я не доверяю ни одной душе в этой комнате, особенно когда речь идёт о её безопасности, и я стискиваю зубы при мысли о том, чтобы оставить её одну.
— Иди, — настаивает она, подталкивая меня локтем. И когда человек Лучано тянет меня в нужном направлении, я неохотно следую за ним, не сводя с неё глаз, пока мы не доходим до двери.
Человек Лучано ведёт меня по пустынному коридору, периодически оглядываясь, чтобы убедиться, что за нами никто не наблюдает. Наконец, он открывает дверь и жестом приглашает меня войти.
У меня нет оружия, металлодетекторы на главном входе не позволили бы мне пронести его с собой, но я внезапно ощущаю себя беззащитным, и моя рука инстинктивно тянется к поясу, где обычно лежит пистолет.
Помещение напоминает комнату отдыха для сотрудников или большую кладовую с множеством диванов и несколькими устаревшими журнальными столиками, которые, вероятно, были заменены на те, что сейчас стоят в главном атриуме. В дальнем углу комнаты стоит один из тех телевизоров-коробок с антенной, прикреплённой сверху. Простая раковина расположена в ряду шкафчиков вдоль одной из стен.
— У нас проблема, — прямо заявляет Лучано, выходя из тени. За ним незаметно приближаются трое его людей, также скрывая свои лица под простыми черными масками и одетые как официанты, разносящие закуски.
— Блядь. И где он? — Я не называю Эмилиано по имени, опасаясь возможной ловушки. В нашей работе доверие трудно завоевать и легко потерять. Хотя Лучано – один из немногих итальянцев, на кого я бы рискнул положиться, он также нанёс удар в спину своему начальству или, по крайней мере, так он утверждает. В этом вопросе я не могу полностью доверять своим инстинктам.
— Я собирался спросить тебя об этом. Ты уверен, что информация была верной?
— Да. — У нас с Линдси могут быть свои проблемы с доверием, но в этом я не сомневаюсь, особенно после того, через что Эмилиано заставил её пройти.
Лучано тяжело вздыхает.
— Ночь почти на исходе. У нас мало времени. Если он будет заставлять нас ждать слишком долго, возможно, нам придётся прекратить это дело.
— Если этого не произойдёт сегодня вечером, у нас возникнут проблемы?
Итальянец пожимает плечами.
— Ничего страшного. В основном, только то, что мы вернёмся к исходной точке.
Осознание того, что это не единственная наша возможность, ослабляет узел в моём животе, и меня охватывает шокирующее чувство облегчения от мысли, что сегодня этого может и не произойти. Это чувство противоречит всему, за что я так упорно боролся в течение многих лет. Но облегчение слишком велико, чтобы его можно было отрицать, и когда перед моим мысленным взором возникает лицо Линдси, я понимаю почему: если дон Костанцо не умрёт сегодня ночью, у меня будет повод побыть с ней ещё немного.
— Что ж, тогда нам остаётся только надеяться на лучшее, — говорю я. — Будьте готовы до последней минуты на случай, если он всё же решит появиться. И если до этого дойдёт, нам просто придётся искать другую возможность.
Лучано раздражённо рычит, но кивает в знак согласия. Затем он жестом призывает своих людей вернуться на свои посты.
Когда я возвращаюсь в зал, в моём животе зарождается уже знакомое чувство предвкушения, смешанное с виной. Я отомщу за Киру так, как она того заслуживает. И я хочу уничтожить Эмилиано. Но, возможно, лишь возможно, у меня будет ещё несколько украденных недель с Линдси.
Когда я захожу в главный бальный зал, становится очевидно, что гости уже начали собираться на аукцион. На танцполе значительно меньше людей, чем было, когда я уходил. Однако мне сразу бросается в глаза Линдси, которая стоит у бара в своём потрясающем красном платье.
Пока меня не было, у неё, похоже, появились новые друзья. Она болтает с двумя женщинами в масках, которые оживлённо разговаривают, повернувшись к ней лицом. Я не могу разглядеть выражение лица Линдси под маской, но, судя по тому, как она кусает нижнюю губу, я могу предположить, что разговор складывается не так, как ей хотелось бы. Я делаю шаг в её сторону, готовый вмешаться и пригласить её вернуться на танцпол.