Крис проводит пальцем по ее щеке. Веко Айви подергивается.
— Мы с ней будем танцевать вальс, — изрекает Крис. — Нет! Танго!
Оуэн встряхивает пакетик. Голубой кристалл переливается в солнечном луче, проникшем в окно.
И тут я кое-что вспоминаю.
— Айви! Твои друзья! Они так и не открыли окно, а солнце уже над горами! Они задохнутся в машине, если ты что-нибудь не предпримешь! Тебе надо к ним, пока не поздно!
Возможно, она не станет выбираться из этого смертельного штопора ради себя, но ради других она это сделает.
Айви смотрит в глаза Оуэну еще одно мгновение, затем гладит его по колену.
— Я вернусь, — обещает она, вскакивает и мчится к выходу. Я вздыхаю с облегчением. Потому что знаю — не вернется. Вырвавшись отсюда и осознав, что едва не натворила, она не вернется. Окажется слишком далеко от Криса, выйдет из зоны его притяжения.
Ожидаю, что Крис меня облает, но он лишь смеется:
— Похоже, ты подобрал к ней верный ключик, Адди!
— Извини, Крис. Может, ты просто не в ее вкусе.
— Конечно я в ее вкусе! — покровительственно молвит Крис. — Правда в том, что я просто отпустил ее. Это мой тебе подарок, потому что я обожаю изводить братцев Коко. — И тут он серьезнеет. — Но ты в конце концов приведешь ее ко мне. Ты ведь это знаешь, не правда ли?
— Не всякий становится твоим партнером, — напоминаю я.
— Не всякий, но она станет. Нюхом чую. — Крис вновь прислоняется к Оуэну, который засовывает пакетик обратно в карман. — И приведешь ты ее ко мне охотно и без промедления. Иначе я очень, очень на тебя рассержусь.
Без единого лишнего слова я выскакиваю из автобуса, убегая от гравитации Криса. Но кого я пытаюсь обмануть? Я обречен вечно вращаться вокруг него.
30 ТаКОе происходит без КОНца
РОКСИ
Я до смерти боялась, что Айзек ушел навсегда, что из-за той самой решительности, которая привлекла меня к нему, я его и потеряю. Говорят, благодарность — самая действенная из эмоций. Теперь я это понимаю, потому что Айзек вернулся, и меня захлестнула благодарность. Я не стану противиться течению.
Айзек знает одно место, где мы останемся вдвоем, где сможем планировать совместное будущее и разрабатывать план побега.
Он ведет меня туда.
Блистательный дворец в небе!
Он возвышается на парящих ветвях всех решений, которые когда-либо вынес Айзек; каждая ветвь разделяется на несколько новых, а те ветвятся опять, и так далее, пока не приводят к свежему зеленому побегу, который и есть настоящий момент.
Из окон дворца виден полог леса, густого и зеленого. Это триумф жизни над разложением. Крепко держась за руки, мы поднимаемся по величественной лестнице к нашей мирной гавани, где занавеси, тонкие, словно паутинка, и нежные, словно крылья колибри, сияют и колышутся под мягким ветерком.
Мы далеко от его дома и друзей. Далеко от Хиро, который наказал бы меня, от Вика, который издевался бы надо мной, и от Аддисона, который осудил бы меня за то, что я уже и сама знаю. За то, что полюбила Айзека.
Никогда еще я не испытывала такой радости, такого облегчения. Я знаю, что не должна чувствовать ничего подобного, и все же чувствую. Зависимость сама стала зависима. В этом есть некая симметрия, совершенство замкнутой петли.
— Я тосковал по тебе, — твердит он в сотый раз, и мне не приедается слышать это. — Я никогда тебя больше не покину.
— Тебе и не понадобится.
— Я все время думаю только о тебе, — молвит он.
— А я ничего не могу чувствовать, когда тебя нет, — говорю я. — Вот уж никогда не думала…
Я не заканчиваю фразу, боясь произнести те слова.
— Не думала что? — спрашивает он.
— Никогда не думала, что тоже могу… ощущать потребность в чем-то или ком-то.
С самого момента моего появления в этом мире в нем не было ничего, в чем я испытывала бы потребность. Суть моего существования — это желание и покорение. Но нуждаться в ком-то с той же силой, с какой этот кто-то нуждается во мне? Это одновременно и принятие, и отказ от власти. Вы соединяетесь так прочно, что нельзя различить, где кончаетесь вы и начинаются они. Как это изумительно, как прекрасно — потерять границу между собой и кем-то другим!
Все мое существование я знала одну цель, одно стремление. Я чувствовала удовлетворение, спасая жизни, и восторг, забирая их. Но я никогда, никогда не испытывала чистой радости соединения. Ах если бы я умела останавливать время, как Аддисон! Я задержала бы его бег навсегда, чтобы мы навечно остались в коконе этого мгновения, пока само время не забудет о нас.