- Она пьёт молодость! – чей это был голос? Лидочкин? И кто пьёт молодость? Лора? Я ничего не понимала, а Марика, по своему обыкновению, даже не попыталась мне что-либо объяснить, просто сказала, что со временем я всё пойму сама. Она вызвала мне такси и проводила до двери. Её слепую бабушку я больше не видела. Сердце колотилось с перебоями, я уже и не помнила, когда в последний раз оно билось в нормальном ритме.
Когда я открыла дверь, Артём уже был дома, он вышел из комнаты и прислонился к стене: Привет!
Я взглянула на него и молча стала расстегивать пальто.
– Как там твой дружок?
Я непонимающе посмотрела на Артёма. Он достал из кармана телефон, несколько секунд тыкал в экран пальцем, а потом протянул мне. Я увидела исходяший звонок на неподписанный номер,за два часа до моего возвращения. Он длился 10 минут. Последние цифры 8922...Какие знакомые...
- Что это?- я похолодела.
- Решила дурочку включить?- Артём смотрел на меня тёмными, почти чёрными глазами.
- Думаешь, я не вижу, как в последнее время вы всё время на связи? Решили тряхнуть стариной? - Артём зло усмехнулся, а потом насмешливо пропел несуществующую песенку: И часовые пояса им не помеха...Я ему очень доходчиво объяснил, чтобы он никогда не звонил моей жене и...
Артёма прервало громкое жужжание мобильного. Звук легко пробивался сквозь ткань рюкзака. Сначала я не поняла, что звонит именно мой телефон, а потом быстро расстегнула молнию. Неужели Лёшка? Но на экране высветилось: Мама. Я механически поднесла телефон к уху: Алло?
– Маша! - голос у мамы был высокий, почти на грани истерики. - Бабушка в больнице, инсульт, мы завтра вылетаем! Бери билеты и возвращайся домой!
***
Всё что происходило потом слилось для меня в один длинный кошмар. Я почти не помню, как дрожащими пальцами заказывала билеты на самолёт, как обхватив голову руками рыдала, сидя на кровати, пока Артём несмело обнимал меня за плечи. Я почти не помню, как он же складывал мои вещи в чемодан, потому что у меня решительно всё валилось из рук. И как утром он отвозил меня на такси в аэропорт. Как я проходила паспортный контроль, а потом сидела в зале ожидания больше всего напоминающего что-то вроде теплицы, где вместо помидоров покрывались испариной люди. Я почти не помню, как впервые набрала номер Лоры и при этом не испытывала страха или тревоги, мне просто было всё равно.
-Алло?
- Лора Филипповна, у меня бабушка в больнице, мне надо уехать на несколько дней.
- Мария, премьера меньше, чем через месяц!
- Простите! – ответила я и отключилась.
***
Десять, казавшихся бесконечными часов в самолёте, где я томилась и не могла спать или есть. Я тупо пялилась в иллюминатор. У меня дрожали руки, болели глаза, а голова пульсировала. Люди вокруг жевали, спали, негромко переговаривались или смотрели фильмы в наушниках. То и дело по салону проходили длинноногие стюардессы. Привычная полётная жизнь. И вдруг самолёт тряхнуло, он резко ухнул в какую-то яму, а потом мячиком прыгнул обратно. Как аттракцион в парке – гигантская лодка, которая с ужасающим лязгом подлетает вперед и вверх и тут же несётся назад и вниз. С мелодичным звуком на панелях зажглись картинки пристегнутых ремней безопасности. Из динамиков послышался исковерканный женский голос, казалось у стюардессы ужасный насморк: Командир кодабля включил табло пристегнубь ремни, наш самолёд вошёл в зону тубулентности.
И меня вдруг выдернуло из реальности. Больше я ничего не ощущала: ни страха, ни боли. Только пустоту. Я в вакууме, в тёплой утробе, где тихо и спокойно. Турбулентность закончилась, а несколько часов спустя самолёт приземлился в Москве по расписанию. В аэропорту я встретилась с родителями и Лизой, которых не видела почти год. Родители постарели, папа стал абсолютно седым, а мама уже не могла спрятать следы возраста. Уколы и процедуры были бессильны перед увяданием. Когда я смотрела на них, у меня внутри всё сжималось. И только Лиза была прекрасна, как всегда одета в брендовые шмотки и, казалось, поглядывала на всех свысока. Младшенькая и самая любимая дочурка состоятельных родителей. Следом была ещё одна регистрация: Снимайте пояс и ботинки, вещи в корзинку на ленту! А потом ещё один самолёт.