– Сейчас или вообще?
– Конечно – вообще, – Арагон изобразил на лице недоумение. – А ты что подумал?
– Я подумал, что ты неспроста такой добрый. Значит, тебе что-то от меня надо, – уверенно ответил я. – Когда ты меня нанимал лечить Мироздание, о моих желаниях речь и не шла, ты меня к врачебному долгу призывал… Хотя от гонорара я, конечно, не откажусь.
– Подозрительный ты что-то стал, Саныч! – с деланной обидой сказал Арагон.
Я посмотрел на бога и пожал плечами:
– Не стал, а был. Знаешь, что самое смешное, Ара? Я и без плюшек с удовольствием сделал бы то, что сделал. Хаос – штука, на мой взгляд, весьма неприятная. Причем ты прекрасно знал, как я себя поведу.
– Ну, коли так…
Арагон помолчал, потом сказал негромко и даже как-то печально:
– Хочешь верь, хочешь – нет, но я не был уверен. Всегда есть шанс того, что события будут развиваться не так, как рассчитываешь. С людьми – тоже самое. Ни в ком нельзя быть уверенным до конца.
«А ведь он сейчас абсолютно искренен, – подумал я. – Не играет, не позирует. Видимо, какие-то события действительно развиваются куда-то не туда».
А вслух сказал:
– Конечно, от любого можно ждать какого угодно выверта. Но меня-то ты давно знаешь! Ладно, рассказывай, в чем проблема! А по поводу моего «хочу» – давай так договоримся. Ты выполнишь два моих желания. Одно – для «сейчас». Второе – для «вообще».
Арагон кивнул:
– По поводу «сейчас» я даже знаю, что ты хочешь…
Он щелкнул пальцами, и между нами возник накрытый стол. Точнее, невысокий столик, вроде тех, что бывают в чайханах – за ним удобно сидеть на ковре, сложив по-турецки ноги, или, как мы сейчас, на плоских камнях. Правда, сервирован он был по-европейски: крахмальная скатерть с вышивкой, тонкий фарфор, искристый хрусталь, темные запыленные бутылки, салатницы с чем-то, похожим на цветочные клумбы, тарелки с нарезанными хлебом, мясом и фруктами. Арагон приподнял крышку супницы, принюхался:
– Рекомендую: из той ресторации на Невском, куда ходил любить Пушкин. Тогда в моду стала входить русская кухня.
– Опять временные парадоксы?
– А как же без них, – Арагон запустил в супницу половник и, мечтательно улыбаясь, налил в тарелку что-то бордовое и ароматное. Я последовал его примеру.
– Да ты сметанки клади, не стесняйся! – бог показал на соусник со сметаной.
Ответить я ему не смог, пока не проглотил содержимое тарелки. Если полдня машешь саблей, до этого шляешься по подземельям, на завтрак была лишь горсть каши, а тут добрался до вкусной еды, то как-то не до разговоров. Но поблагодарить бога было нужно. Поэтому, накладывая добавку, я поддержал разговор:
– Я не стесняюсь, я удивляюсь: неужели в пушкинские времена в высшем свете не брезговали борщом? У меня такое ощущение было, что тогда больше французам предпочтение отдавали.
– Кто как. Были и русские рестораны, – со знанием дела отозвался Арагон.
И я снова поверил ему. Наверное, в пушкинские времена этот бог удачи был очень уважаем…
– И все же – давай о деле, – продолжил Арагон, когда выхлебал добавку и уже не торопясь, без жадности, соорудил себе бутерброд. – Наливай вина и поговорим.
Вино оказалось отличным. Впрочем, каким еще могло оно быть в дорогом ресторане в те времена, когда никто еще представления не имел об ароматизаторах, идентичных натуральным.
– Ты не ошибся. У меня для тебя есть еще работа, – со значением сказал бог. – Причем – по твоей основной специальности. Конечно, там нужен воин, а не целитель. Лечить пока никого не нужно. Но есть шанс, что ты, психиатр, сумеешь договориться с одним забавным существом.
– Это какой-то псих? – сообразил я. – Тогда бы мне неплохо бы запастись чем-нибудь попроще из лекарств. Хотя бы аминазинчиком… Вколоть ему, а потом можно и душеспасительные разговоры вести.
– Ишь чего захотел! – расхохотался Арагон. – Ты вообще знаешь, о ком речь? О боге. Правда, он действительно не очень-то нормальный…
– А в чем это проявляется? На коллег кидается?