— Представь себе, к счастью, ни единого слова! Да и не было ведь никакого повода! Голодная степь не провалилась и данные о дооктябрьских намерениях капиталистических концессий нам вполне пригодятся. Проклятие аллаха, конечно, тоже не снято со степи до сих пор, как уверяет моя мать….
— Что истина, что источник — достойны внимания. Вполне объективны и по-своему авторитетны, — засмеялся Лодыженко.
— А ты как думаешь! Во-первых, мать не может быть неискренней со своим сыном, которого к тому же много лет считала погибшим в горах. А во-вторых, с фактором «проклятия» строительству еще придется серьезно считаться. Восемь дней прожил я у матери и о чем о чем, а об этом проклятии наслушался достаточно. Мать ведь дрожит за сына. Не вмешивайся, говорит, не оставляй одинокой старую мать…
Саид-Али оглянулся, почувствовав присутствие постороннего человека. К ним приближался дежурный по станции. Милиционер, издали наблюдая за ними, заметил, что железнодорожник откозырял узбеку. «Не иначе, начальник», — сделал милиционер практический вывод и еще больше приосанился, одернул гимнастерку.
— Разрешите спросить, — обратился дежурный к Мухтарову.
— Пожалуйста.
— Где остановились ваши машины?
— Я вас не понимаю, товарищ дежурный. Наши машины еще в проектах. О каких машинах вы спрашиваете?
— Об автомашинах для принятия груза. — И дежурный повернулся, показывая рукой на вагон. — Мы сейчас будем отцеплять ваш вагон. Куда прикажете подать его для выгрузки?
— А, вот что. Наши автомашины вон стоят, — показал Мухтаров на четыре арбы. — Мы можем сманеврировать и подъехать туда, где вам удобнее будет поставить вагон.
— Ничего, пожалуйста не беспокойтесь.
Дежурный исчез. Лодыженко, не скрывая разочарования, посмотрел на арбы и как будто про себя сказал:
— Ну и колесницы! Да это, наверное, еще те, на которых царь Соломон к Суламифи в гости ездил! Далеко ли мы на них доедем, Саид-Али? Может, остановимся тут? Все-таки это город, телеграф, наверное, есть…
— Телеграф будет там, где появимся мы, Семен. Да он уже и в Чадаке есть. Ведь я там получил твою телеграмму. Если уж приближаться к автору проекта, мой дорогой Семен, то придется вам поехать в Чадак, где счастливый автор отдыхает у своей матушки… А мудрый царь Соломон к Суламифи пешком ходил, а не ездил. К тому же и прекрасная Суламифь не гнушалась порой и сама навестить царствующую особу в его собственном винограднике. Это, Семен, теперь уже достоверно известно, и я советую тебе следовать примеру мудрых предков.
— Ну, разумеется! Только почему ты говоришь — «вам поехать»… А ты?
— В том-то и загвоздка, что в Намаджане пока… не нашлось для нас места. Еще нет правительственных указаний, а у меня только твоя частная телеграмма да отпускные документы. «Так чего же вам, говорят, отдыхайте себе на здоровье!» К тому же и характер нашей работы требует сейчас спокойной обстановки, а здесь начнут надоедать корреспонденты. Подождем правительственных указаний, а тем временем отпуск мой закончится, подыщем более удобное место для нашей проектной группы…
— Да ты, вижу, ничего не понял из моей телеграммы… Не проектная группа, а «Правительственная проектно-исследовательская экспедиция», начальником которой назначен автор проекта инженер Саид-Али Мухтаров!
Мухтаров, глядя на Лодыженко, удивленно повел плечами. Его рука потянулась к нижнему карману и вытащила оттуда помятый листочек телеграфного бланка. Наклонившись над ним, оба медленно прочитали:
«Ура приказом наркомата выезжаем заканчивать проект на месте тчк Создана правительственная экспедиция то назначен начальником приедет восемьдесят человек разъяснение по приезде сердечный привет Лодыженко».
И они в один голос захохотали.
— Ну и учудили твои чадакские телеграфистки! — произнес Лодыженко, сдерживая смех. — «Ты назначен…», а не то! Пропустили «тчк» и два слова соединили в одно: «восемь — десять человек», а не «восемьдесят»… Вот так сварганила же какая-то чадакская Суламифь! Удивляюсь, как ты не прислал за нами целую колонну этих колесниц на восемьдесят душ…
— Все предусмотрено, Семен, — хохоча, перебил Мухтаров. — Колонна должна выехать во второй половине дня, если мы ее не застанем еще в Чадаке… Значит, «то» назначен начальником экспедиции?
— «То», Саид-Али, «то»! Приказ наркома у меня… Однако трудности уже налицо? Намаджан частным телеграммам не доверяет?
— Чтобы трудности были велики, я бы этого не сказал. Просто — недоразумение с коммунальным хозяйством города. Тут еще лед не сломан. Кстати, горпартком серьезно заинтересовался нашим делом. Поэтому я и остаюсь на заседании, где будет стоять вопрос о нашей «черте оседлости». Теперь это куда легче, если экспедиция из восьмидесяти человек сокращается до десятка…
— Так, может, и мне остаться?
— И не думай. Айда, отправляйтесь, а я сам зайду к местным деятелям городского быта и потом, может, наведаюсь в Уч-Каргал, попытаюсь в центре будущей стройки проверить рассказы моей матери.
— Не терпится? — улыбнулся Лодыженко, потирая руки.
Улыбнулся дружески в ответ и Мухтаров. Потом, положив руку на плечо технику, с каким-то особенным чувством сказал:
— «Материализованная мечта», Семен, помнишь? Как мы мечтали! Говоря правду, тебе тоже следовало бы отдохнуть до получения правительственного решения.
— И ждать Суламифь в винограднике. Верно… — ответил Лодыженко, и они снова засмеялись. — Знаешь, Саид, вначале нас даже задерживали. «Отпуск-де, мол, у Мухтарова». А на следующий день вмиг занарядили вагон и ехали мы аллюром три креста! О себе я только в последний момент узнал…
— Все же едешь учиться?
— Почти… меня утвердили партийным руководителем строительства. Собственно, оно так и есть, буду учиться. Да что с тобой? Ну, хорошо, отложим эти разговоры. Говоришь, Суламифь сама придет?
— Должна, — механически ответил Саид-Али, напряженно обдумывая слова Лодыженко. — Меня, получается, — начальником экспедиции, а тебя уже — на строительство? Его же нет, мы еще проекты должны дорабатывать… Что-то не все говоришь ты мне, Семен. А кто будет начальником строительства?
— Не знаю, еще не назначен. Мне приказано работать в твоей экспедиции, помогать тебе. Строителей еще не назначили, но я думаю, что проектно-исследовательская экспедиция и станет базой штаба строительства. Теперь, кажется, тебе уже все понятно?
— Все, — направляясь к арбам, промолвил Мухтаров. — Словом, пока что поезжайте в Чадак, работайте и отдыхайте. В первую очередь меня интересуют графики напряжений в типовых сифонах периферийных систем канала по моему последнему заданию… Да ты и сам знаешь наши недоделки в рабочих проектах. Мой старик Файзула устроит вас как следует. Это благодаря его стараниям в кишлаке подобрали для нас четверку новых арб. Во времена Соломона они были менее живописны. Думаю, справлюсь со всеми делами за два-три дня и тоже приеду. А теперь разгрузим вагон и айда в чайхану, пообедаем вместе… Так, значит, «Проектно-исследовательская экспедиция» и «секретарь парторганизации строительства»… товарищ Лодыженко уже назначен!.. Мудро и, кажется, вполне ясно!..
Паровоз подцепил вагон и, грохоча на стрелках, потащил его поближе к четырем разрисованным арбам.
II
Заветный прохладный уголок в Намаджане. Прохладный и красивый! Пруд с проточной янги-арычной водой из самой Нарын-су. Островки посредине пруда. Легонькие, горбатые мостики, словно ненароком переброшенные через узенькие рукава пруда. Когда и кто строил эти мостики — никому не известно. Самый новый из них, кажется, насчитывает уже сотни лет. А заплаты, как наросты, лепились всюду, и постепенно терялась форма, которую придал мостам древний зодчий Намаджана. Они вечно ремонтировались наспех, но служили всегда безотказно, только поскрипывая под большим и под малым грузом.
На островках ветвистые карагачи и осокори сохраняли под своей зеленой густой листвой свежесть и тень. А на центральном островке, как вызов старому, тысячелетнему Намаджану, стоял ресторан новейшего типа. Легкая колоннада поддерживала его крышу, здесь было много воздуха, цветов, бело-голубой краски и стекла.