— Перестань, — прошептала я, почему-то задыхаясь. — Ну, хватит. Не нужно.
Он замер. Смотрел на меня.
— Все только по твоему желанию и согласию. Веришь мне теперь?
Я молчала. Пыталась прийти в себя. Не открывала глаз. Еще бы пара минут и… Но остановился. Надолго ли?
И тут запел мой телефон.
Скворцов слегка поморщился. Не уверена, что не поморщилась я. Но телефон не умолкал, кто-то упорно добивался разговора со мной. Я взяла его.
— Привет, мне нужно с тобой срочно поговорить. Это не телефонный разговор, — трещал в трубке голос Тани.
— Но я…
— Ты занята, но это буквально пять минут и вопрос жизни и смерти!
Такого от Тани я еще никогда не слышала.
— Ладно, — ответила ей с вздохом. — Ладно, сейчас. Иду.
Скворцов отреагировал на эти мои слова грустным взглядом:
— Опять уходишь. И оставляешь меня одного. Буду очень скучать. Очень!
— Я тоже, но тут нужно помочь одному человеку.
— Кому? — заинтересовался он.
— Ты ее не знаешь.
Он подошел и обнял меня:
— Ну что там может быть важного у девчонки?
Смотрел так нежно. Я робко коснулась его щеки, губ. Были горячими, а зрачки глаз необычно расширенными. Осторожно погладил меня по голове:
— Какая ты красивая…
Мне было чудесно. Стояла бы так вечность. Какое мне дело до чьей-то жизни и смерти? Что, действительно, придумала эта Таня? Глупая девчонка!
«Ты для него кукла или ребенок».
Кто это сказал? Он? Я? Нет, Лина. Вечно эта Лина умничает. Он сам мне сказал, что я взрослая!
Скворцов подвел меня к дивану, усадил, и впервые наши губы встретились, словно сражаясь. Его ладонь каким-то чудом оказалась под моим топом. На несколько мгновений замер. А я не хотела, чтобы переставал. Не должен. Но я сейчас потеряю сознание. Как тогда… Обняла его за шею, чтобы не потерять даже в забытьи. Бесшумно скользил пальцами по моему телу. На мою щеку упала капля. Еще одна. Он плакал. Склонившись надо мной, плакал, словно ребенок.
— Люблю тебя, люблю…
Я провела ладонью по своей щеке и словно драгоценностей коснулась этих капель. Они были для меня как золото. Как самые дорогие алмазы.
И тут опять взорвался мелодией телефон. Так старательно выбирала рингтоны. Сейчас их ненавидела. Всех их. И этих неотвязных девчонок, которые не могут без меня обойтись!
Ужасно! Ужасно! Не могла себе представить, что сейчас все кончится.
Скворцов застонал тоже.
Противные девчонки, что они к нам привязались?
— Возьми трубку, — вдруг сказал он. — Ты же обещала к ней пойти.
— Да, — прошептала я. — Да.
У меня было впечатление, что Лина, Таня, Ирка, все эти девчонки обступили нас и смотрят, смотрят, смотрят как… Как та женщина в клубе. Я совсем о ней забыла, но теперь почему-то вспомнила ее уклончивый, но неотвязный взгляд. И в первый раз у меня возникло какое-то тревожное чувство.
— Что? — почти крикнула я в трубку. — Кто это?
— Это я, — спокойно ответила Лина. — А почему ты кричишь?
— Меня достала эта Таня. Уши от нее болят.
— Так долго с тобой говорила?
— Да. Я устала.
— От Тани? — показалось мне или нет, что в голосе подружки прозвучал какой-то чудной тон.
— Да. А что ты хотела?
— Погулять.
— Это хорошо. Но у Тани какие-то жуткие проблемы. Придется идти и разбираться. Вот так.
— Ну, тогда ладно, — согласилась Лина. — Разбирайся.
И она туда же. Как будто я мамочка этой Тани и обязана…
Мамочка!
Я дико взглянула на Скворцова, меня словно окатило кипятком, а потом ледяной водой.
Я вылетела в прихожую.
Потом на лестницу.
Спустилась, вышла из подъезда.
Тани нигде не было видно. Но на скамейке возле песочницы сидела Лина. Она тут же вскочила, пошла мне навстречу.
— Пригладь волосы.
Я пригладила.
— Поправь топик.
Я поправила.
Она крепко взяла за руку и повела за собой. В наш любимый скверик.
— Ты чего? — слабо сопротивлялась я. — А где Таня?
Она села на скамейку. Грустно села, сгорбившись. Я села рядом.
— Это я попросила Таню позвонить, — сказала она. — Наврала, что твой отчим меня терпеть не может. И не смотри на меня. Я тебя не боюсь, знаешь?
— Не знаю. Но это уж слишком — так меня разыгрывать!
— Еще неизвестно кто и кого разыгрывает, — непонятно сказала она.
— Да в чем же дело? Что за вопросы жизни и смерти?
Она вздохнула и тихо сказала: