Ходили упорные слухи, что песенка «Кинетик» спета. Компания «Рокланд ойл», как никогда настроенная избавляться от издательства, от которого у нее была лишь одна головная боль и никакой выгоды, срочно вступила в переговоры с пятью фирмами, серьезно заинтересованными в приобретении «Кинетик», и постепенно становилось ясно, что в конечном итоге оно скорее всего попадает в руки немецкого конгломерата «Кастл». Это слово не было немецким, но, поскольку эмблемой конгломерата являлся симпатичный средневековый замок и поскольку его владельцы видели свое будущее в Англии и Америке, они сохранили этот символ и перекроили на свой лад название. «Здесь, конечно, неправильное употребление слова, — говорили издатели, — но все же получилось не так противно, как у их лондонских конкурентов, чья компания носит название „Паук“.»
Можно было предположить, что, добившись успеха, Ивон купается в лучах славы. Как бы не так! Однажды вечером она позвонила мне и возбужденно спросила, может ли приехать в Дрезден в конце недели и провести важное совещание с Йодером и со мной. Меня раздражала необходимость постоянных контактов с Йодером, к которому я по-прежнему относился враждебно, но был вынужден сказать:
— Приезжайте!
Когда мы встретились, она перешла прямо к сути своей проблемы:
— Позавчера наш президент Джон Макбейн беседовал со мной за закрытыми дверями.
Мы с Йодером нетерпеливо подались вперед, и она в присущей нью-йоркцам экзальтированной манере стала рассказывать о потрясающих вещах, которые время от времени происходят в американском бизнесе:
— Не успела я сесть, как он говорит: «Миссис Мармелл, вы, конечно же, слышали, о чем шепчутся по всему зданию. Мне нет необходимости говорить, что большинство этих слухов не более чем просто слухи». «Я бы покривила душой, если бы сказала, что не обращала на них внимания, но я им не верю», — ответила я. Он нахмурился, печально покачал головой и промолвил почти шепотом: «Что же, то, что я вам сейчас скажу — не слухи. Нас скоро проглотит… „Кастл“.» «И вы согласились?» Он уставился на меня, как на дебильного ребенка: «Согласились! Не думал, что вы такая наивная, миссис Мармелл!» — Здесь она остановилась в нерешительности, вспоминая, очевидно, неприятную сцену, которую ей хотелось бы забыть: «Разве вы не понимаете, что, когда вами владеет американский конгломерат, ваше мнение никого не интересует? Они приказывают, вы подчиняетесь. А когда приходит время избавиться от вас, они делают это без лишних слов. — Он щелкнул пальцами. — Им плевать на то, что думаете вы, потому что они хозяева, а ваша участь — плясать под их дудку!» Мертвенная бледность его лица неожиданно подсказала мне, что он испытывает сильную боль — не просто терзающую плоть, а разъедающую душу. Он прекрасный человек, он получил «Кинетик» под свое начало, когда то плелось в хвосте, и, проявив свои незаурядные деловые и человеческие качества, вновь вывел его в ряд лучших. Возможно, среди множества предприятий, входящих в конгломерат, «Кинетик» не представляет собой ничего особенного, но в издательском бизнесе оно играет огромную роль и пользуется высокой репутацией.
Чувствуя себя обязанной выступить на стороне человека, который долгое время оказывал ей всяческую поддержку, она задала ему несколько коротких вопросов: «Вы хотите сказать, что „Рокланд“ продаст нас без нашего согласия?» — «Да». — «Ублюдки! И именно немецкой компании?» — «Да. Они единственные, у кого достаточно денег в банке». — «Оки оставляют вас?» — «В начале все так обещают, а потом увольняют». — «Позволят ли они вам оставить меня на прежнем месте, когда узнают, что я еврейка?» — «Если они собираются уволить всех наших евреев, то им не стоит покупать издательство, потому что от него мало что останется». — «Но я занимаю довольно высокое положение благодаря вашей поддержке». — «Они особо подчеркивали, „кто хотели бы сохранить тех, кто „держит нос по ветру“, как они выражаются. А вы продемонстрировали это особенно наглядно“. — „По правде говоря, господин Макбейн, я не хочу работать здесь без вас. И я уверена, что большинство сотрудников тоже…“ — „Миссис Мармелл, все это должно остаться между нами. „Кастл“ запретил мне даже вести разговоры с вами“. — „Кастл“ запретил! Да кто они такие, чтобы отдавать вам приказы?» — «Отныне они распоряжаются здесь всем».