Правый глаз, пустив слезу, уже заплывает, я почти ничего им не вижу. Утираясь рукавом, фокусируюсь на уходящей троице. Долбанный Левша… До рези саднит в боку, подташнивает, печени тоже досталось. Ничего. Я запомнил каждую рожу. Я приду за ними. Найду, одного за другим… первым будет Левша, с ним у нас старые счеты, которые давно пора закрыть. Но не сейчас. Сейчас передо мной стоит задачка посложнее. Задачка, которую задал братец, и решить ее мне предстоит не позднее четвертого. И это не тот случай, когда можно просто забить.
Откашливаюсь от души, стоя на четвереньках, я уже без свидетелей. В горле клокочет обида и мокрота. Но сопли распускать некогда. У меня есть неделя, чтобы добыть деньги. Сорок кусков. Полной суммы у меня нет, можно не проверять. Даже если вложу все, что имею. А вложить придется.
Поднимаюсь, пошатываясь. Извалялся я здорово, ребра до сих пор ноют. А все-таки хорошо они меня отделали, можно было и малой кровью обойтись. Парень я понятливый, да и всем на районе известно: Горин всегда держит свое слово. Ненависть привычно давит на диафрагму, рука сама тянется к карману за куревом. Но зажигалки внутри как не бывало.
Проклятый дождь все никак не закончится, я и отсюда слышу его шепот, а вот день давно увяз в сумерках, сырость лезет за шиворот, заставляя вжимать голову в плечи. Не то, чтобы в ангаре было намного теплее… Ну, как в ангаре – в зассанном бомжами заброшенном складе, сейчас продуваемом всеми ветрами.
Крутя в пальцах бесполезную сигарету, выхожу за порог, мгновенно узнавая место, где меня выбросили из машины. Окраина города. Промзона. Время от времени я подрабатываю здесь, недалеко, на разгрузке. Можно и сейчас постучаться к Касыму, местному сторожу, хотя бы шмотки свои в порядок привести. Всего пара кварталов, час назад как раз началась его смена. Он неплохой мужик, этот дядька, мне не откажет, и пустит, и обогреет. Но я решаю по-другому.
Фонари не горят, если вообще здесь предусмотрены, ботинки меряют холодные октябрьские лужи, но мне уже все равно, какая у них глубина. Дождь усиливается, и я набрасываю на голову капюшон. Чувствую, как разливается синяк, как он пульсирует, болезненным эхом отзываясь на каждый шаг, особенно если оступаюсь в темноте. Паршивое чувство.
Мне везет. На остановке дрейфует прибившийся к обочине таксист. Берусь за ближайшую ручку.
- До Советской, по объездной. Сколько?
Мужик придирчиво оглядывает меня через плечо, навскидку определяя платежеспособность клиента.
- Пятихатка. Но деньги вперед.
- Обижаешь, шеф, – параллельно отсчитываю несколько купюр, свернув, передаю из рук в руки. Рука таксиста охотно тянется за баблом.
На заднем сидении тепло, пахнет, как в кофейне, и к концу поездки меня развозит в край. Я не спал больше суток, и сам не прочь сейчас закинуться кофеином, но сначала надо встретиться с братом. Вытрясти из него деньги, им же похеренные, получится вряд ли, я на это и не рассчитываю, но перетереть по-мужски, с глазу на глаз, давно горело. И вот теперь припекло. Пора ему уже научиться отвечать за собственные косяки. Устал я… устал подтирать за ним дерьмо.
- Приехали. Э! Ты уснул там, что ли?
Дергаюсь, рывком возвращаясь в сознание, сонно озираюсь по сторонам, в голове – блаженная пустота, но это ненадолго. Пальцы продолжают неосознанно сжимать размякшую сигарету, без особой надежды спрашиваю:
- Огоньку не найдется?
Глубоко, с наслаждением затягиваюсь, наблюдая, как водитель сдает задним ходом, потом пытается протиснуться мимо другого такого же такси, что как раз появляется из арки. Когда становится понятно, что пассажирам второй машины нужен именно мой подъезд, ситуация быстро накаляется. Кому-то следует уступить, но ждать не хочет никто. Водители, с трудом разворачиваясь, костерят друг друга, потом сцепляются языками, открыв окна, ругаются благим матом. Шапито, да и только.
Двор пустеет. С удовольствием затягиваюсь напоследок, щелчком отбрасываю окурок в сторону. Мне тоже пора.
Прибывшие пассажиры уже выгрузились, идут впереди. Это две дамы, силуэты изящные, тонкие. Чувствую исходящий от них аромат. Все как положено, свежий и сочный, будто из цветочного магазина. Осторожно веду носом, следуя за ними к подъезду, как гончая за дичью.
Стараюсь не отставать, но и не обгоняю, ключа от домофона при мне все равно нет. Отстраненно замечаю, что на улице еще больше похолодало. А может, это из-за того, что я хочу жрать? Интересно, мать накормит сына, если я ее попрошу? От этих мыслей мне становится очень смешно, и я улыбаюсь, потом, не сдержавшись, начинаю тихонько посмеиваться. В последнее время нервы что-то у меня совсем ни к черту.