- Глаза раскрой, ушлепок!
- Сорян… икк… не рассчитал…
Кирилл несколько раз оборачивается, но я тяну его за собой. Не хватало еще, чтобы из-за меня с порога завязалась драка. Пьяный, что с него взять. Да здесь большинство присутствующих играет в игру: кто сильнее напьется, а с появлением новой партии алкоголя, который Дава и остальные под одобрительный шум принимаются выгружать на столы, по залу прокатывается рокот оживления. В предвкушении народ начинает кучковаться плотнее.
- Держи! Это тебе.
Кирилл сует мне в руку полный пластиковый стаканчик, который уже успел где-то раздобыть.
Вот уж спасибо.
Верчу стакан в руке, не зная, что с ним делать. В стакане алкоголь, я чувствую это по запаху, а алкоголь и антидепрессанты, которые я принимаю, – вещи практически не совместимые. Поколебавшись, просто оставляю его позади на столе, как только Кирилл отвлекается на своих пацанов. Пусть достанется кому-нибудь другому.
- Не пьешь? – с усмешкой замечает Вика. У нее в стакане апельсиновый сок. – Правильно делаешь. Я смотрю, Вишневский сегодня в ударе. Как бы отношения сами тебя не нашли, Слава.
Приподнятое настроение Бессоновой понемногу начинает угасать, и с каждой минутой заметнее. Она постоянно оглядывается по сторонам, и причина напрашивается сама собой: здесь нет того, кого она ожидала увидеть. Это понятно мне, но для остальных она по-прежнему девчонка-хохотушка, своя в доску в любой компании. Держит лицо – как только видит новых знакомых, активно машет им рукой. Пританцовывая в ритме музыки, которую настраивают за ближайшей колонной, идет по залу, смеясь…
Когда мы натыкаемся на третьих по счету ее «хороших старых знакомых», я решительно притормаживаю.
- Вик, ты иди к ним, а я еще немного поброжу.
- Уверена? – останавливается и Вика.
От ее серьезного вида меня пробивает на смех.
- Уверена. Я без тебя здесь не пропаду.
- Ладно, но если что, сразу звони, – складывает пальцы наподобие трубки у уха. – Сразу!
Все еще улыбаясь и качая головой, я ныряю в толпу…
Какое-то время просто бесцельно брожу по объекту, больше нигде не задерживаясь. Общаться ни с кем не хочется. Пить, танцевать, веселиться, – тоже. Полгода никуда не выбиралась, кажется, все-таки сегодня я поспешила, усиливающаяся головная боль только подтверждает это. Стыдно признаться, но я немного выбита из колеи всей этой толкотней, и, кажется, жалею, что вообще позволила подруге уговорить себя.
Одиночество никуда не ушло, не исчезло, и здесь, сейчас, оно ощущается как никогда остро. Теснит в груди. Я пропустила ужин, а вместе с ним прием таблеток. По идее, я должна принять их прямо сейчас. Но мне не хочется. Мне ничего не хочется. А может, это снова депрессия вместо меня рулит. Скорее бы отсюда уйти. Душно. Мне здесь аномально душно.
Когда перед глазами вырастает проем, выхожу в пустой коридор. Шальная мысль появляется из ниоткуда, быстро завладевая мной. Если это последний этаж, значит, отсюда можно выйти на крышу? Где-то здесь должна быть лестница наверх, надо просто найти ее.
Вместо лестницы вдруг натыкаюсь на парочку, решившую уединиться в небольшой комнатушке. Кажется, процесс в самом разгаре, на пол вещи летят, и я спешу оттуда убраться, пока меня не заметили, но стоит пройти еще несколько шагов, – за следующей дверью творится тот же беспредел. И это в двух шагах от переполненного зала! Похоже, это только начало вечера. Я не ханжа, но быстро начинаю раздражаться. Неужели все они приходят сюда только за этим?
Ноги несут дальше, и чем стремительнее меня поглощает сумрак, тем быстрее отдаляются звуки человеческой речи, смеха, как и живое тепло. Теперь вокруг только запах кирпичной пыли, гнили и грязи. Дом медленно умирает, не успев родиться. От этих мыслей становится неуютно, но я упрямо продолжаю идти, не замечая подозрительного шуршания по углам, даже не вздрагивая от этих звуков. Конечно, здесь водятся крысы. Но я не боюсь грызунов.
Когда коридор упирается в белеющий в потемках лестничный марш, стрелой указывающий в небо, а ветер начинает легонько шевелить волосы, я понимаю, что случайно выбрала правильное направление, – похоже, это и есть выход на крышу. Перила отсутствуют, но я не колеблюсь. Карабкаясь вверх по ступенькам, стараюсь придерживаться стены и не смотреть вниз, в черный зияющий провал.
Здесь не заперто: железная дверь нараспашку и даже приперта к стене кирпичом. Хорошо, не придется ломать голову, как попасть наверх, да и назад я без проблем вернусь тем же способом. С надеждой, что меня по ошибке здесь не закроют, переступаю через высокий порожек.
И сразу же начинаю застегиваться на все пуговицы, потому что наверху царит кошмарный холод.