- Не надо, – выжимаю из себя, хотя слова даются не просто, – не уходи.
- Хорошо. А теперь слезла оттуда. Живо! Или я сам к тебе поднимусь.
Дожидаться, когда меня за шкирку отсюда выволокут, а в том, что он так и сделает, нет никаких сомнений, я не хочу. Спускаю ногу, потом другую, осторожно перемещаюсь к самому краю. И здесь вцепляюсь в доски, по миллиметру продвигаясь вперед, боясь, что вот-вот соскользну в пустоту. Гор не ждет.
Чувствую его торопливые руки на лодыжках, под коленками и… он просто сдергивает меня за ноги вниз.
Зажмуриваюсь. Не успеваю подготовиться к падению. Падаю. И в этом бесконечном полете его пальцы скользят по моим бедрам, двигаясь вверх, клещами смыкаются на талии, обездвиживая, когда я оказываюсь в его объятиях.
Вскрикиваю, больше от испуга, тесно обхватывая его руками за плечи, чувствуя под ладонями стальные жгуты напрягшихся мышц. Его руки обжигают, впиваясь в ребра все сильнее, так что становится трудно дышать, а когда я встречаюсь с его глазами – верхушкой ледяного айсберга, слышу безжалостный голос.
- Больно, да? – жадно ловит каждую эмоцию. – А это только начало.
Рывком опускает меня на землю, как балласт с себя сбрасывая, а потом наклоняется к лицу, аккуратно убирая растрепавшуюся прядь за ухо. Я не успеваю ему помешать, только смотрю во все глаза, потому что этот нежный интимный жест никак не сочетается с тем, что произносят его губы.
- Урок первый. Слушай и запоминай. С этого момента будешь делать то, что я скажу. Когда я скажу. И ты будешь очень стараться, пташка. Будешь очень стараться мне угодить, а иначе… Посмотри на меня. Все просто. Или ты сейчас уходишь со мной, или остаешься с ними. Есть желание зависнуть здесь до утра? – мотаю головой. – Правильный выбор. Рядом держись и рта не раскрывай.
Властно берет меня за руку и разворачивается. В пойманной ладони немедленно зарождается жар, а в сердце вспыхивает протест. Яростная буря протеста, и мне стоит невероятных усилий не выпустить ее наружу. Он держит себя со мной, как ублюдок, говорит, как урод и поступает так же, я никуда не хочу с ним идти, но все, что сейчас могу, просто покорно плетись следом.
- Замирились? – опускаю глаза, стискивая зубы, не хочу ни с чьим взглядом сейчас встречаться. Грязные насмешки в свой адрес слушать тоже не хочу. Мне даже стоять сейчас рядом с этим человеком унизительно, а уж подружку его играть – противней вдвойне. – И чем только ты таких крошек цепляешь, Гор, поделись? – не унимается Диман.
- Тебе показать, чем?
В ответ раздается дружное лошадиное ржание. Гор посмеивается вместе со всеми, а мои щеки забрызгивает краской, когда доходит, что он имел в виду. Да они же животные. Они все грубые тупые животные. Скоты.
Неосторожно касаюсь лбом его плеча, прячась от чужих липких взглядов, и его мышцы в ответ каменеют, а ладонь сжимается крепче, причиняя настоящую боль.
- Еще немного, и ты сломаешь мне руку. Ты этого хочешь? – не выдерживаю, в плечо ему с невольным стоном выдыхая. Я укусить его готова за то, что он вытворяет со мной.
Он тут же поворачивает голову, и его губы оказываются в опасной близости от моего лица.
- Хотел бы – сломал, не сомневайся.
Ощущаю мимолетное прикосновение к щеке и невольно отшатываюсь, потирая место, где отметились его наглые губы. Ну, это уже ни в какие ворота… Козел! Просто козел!
- Ладно, нам уже пора, итак загостились. Не прощаюсь, Боксер. Буду должен, по старому тарифу сочтемся.
- Давай, брат, я всегда на созвоне, – довольно кивает в ответ бородач. – Серому привет.
- Передам.
Гор вскидывает кулак в прощальном жесте, но уже не оборачивается. Тянет меня за собой, так что совсем скоро мы оказываемся на улице. Дверь от сквозняка захлопывается прямо за моей спиной, воздух после тепла кажется поистине ледяным. Я неосторожно вдыхаю его, поспешив, – слишком глубоко, и едва не закашливаюсь. И тут меня накрывает другой, настоящий страх.
- Отпусти.
Не обращая внимания на мое сопротивление, он тащит меня к машине. На улице по-прежнему ни души, только звук наших шагов гулко бьется о стены, отражаясь, – бьется, и никак не может вырваться из этой узкой улицы. Как и я. Попытки освободиться ни к чему не приводят. Меня пугает его напор, сила, с которой он тащит меня вперед. Пугает то, что я не понимаю, как буду выбираться из этой ситуации. Как, если он ни слова не произносит? Только все больше ускоряет шаги, так что я едва поспеваю. Это его ощутимо злит, и он тащит меня за собой чуть ли волоком. Очередной мстительный рывок заставляет возмущенно вцепиться в него другой рукой.