Сосед не сопротивляется. Не может. Еще бы, этот парень крупнее его, и выше, и мощнее. И, скорее всего, старше.
- Еще раз поймаю тебя на этом, – продолжает зло цедить голос, – еще раз. С тобой будут говорить по-другому. И уже не я, – встряхивает сильнее, – ферштейн?
- Да. Да! – кривится сосед. – Только отпусти. Пусти, больно, блин…
Нет, сосед, конечно, способен сам за себя постоять, а я далеко не самый храбрый человек, но тут меня как будто подменили. В конце концов, из всех благополучных районов мы выбрали именно этот, а сосед… я уверена, подобного обращения никто не заслуживает.
- Эй, ты! Эй! – мешок выскальзывает из пальцев и со стуком падает на пол. Совсем забыла про него. – Прекрати сейчас же! Отпусти его…
Незнакомец резко оборачивается, по глазам вижу – готовый на все, а я… я немею от нового шока, я захлебываюсь им, в ужасе застывая на месте. Узнаю в собеседнике соседа – уже без капюшона – того самого парня из лифта.
Сосед дергается, то ли на безопасное расстояние хочет отодвинуться, то ли убежать, но делает это неудачно, и вот уже незнакомец в новом захвате заламывает ему руку, прижимая к себе.
- Я сказала, отпусти его… или… – замолкаю, беспомощно тону в черных, как беззвездная ночь, глазах. Его взгляд обездвиживает меня, как яд, от которого не отыскать противоядия.
- Или…? – прищуривается, в уголках разбитых губ насмешка, но с места не двигается. Я для него неопасна.
- Или у тебя будут неприятности, – выговариваю через силу то, что собиралась с вызовом бросить в лицо.
- Обещаешь? – дождавшись моего неуверенного кивка, открыто усмехается. – Какая храбрая пташка.
Снова наклоняется к соседу, не отводя блестящих глаз от меня.
- Ты слышишь, Кир, из-за тебя у меня могут быть неприятности. Как думаешь, мне нужны неприятности? А тебе?
А после просто стряхивает соседа со своих рук, разворачивается и уходит.
Только услышав, как за ним смыкаются дверцы лифта, я, наконец, отмираю. Коленки начинают дрожать, под ложечкой противно посасывает. Куда вдруг девается вся моя смелость? Но адреналиновый коктейль подстегивает, и я бросаюсь вперед.
Сосед очень бледный. Стоит там, где он его оставил. Хочет вынуть сигарету из пачки, но пальцы не слушаются. Я вообще не сторонник курения, но ему помогаю.
- Кто это был? Кто он? Слушай, мы можем пойти в полицию… ты и я, хоть сейчас. Хочешь?
Ему, наконец, удается прикурить, теперь он удивленно моргает, разглядывая меня.
- А ты кто вообще?
Спохватываюсь. Конечно, мы ведь еще не знакомы.
- Мы недавно сюда переехали… Я на десятом живу. Слава, – протягиваю руку, он на автомате ее пожимает.
- Кирилл.
- Кирилл, я свидетель, я все подтвержу. Я все видела. Нельзя этого так оставлять… Полиция…
- Полиция? – отмахивается, – какая полиция? Нет-нет, не надо никакой полиции, ты чё…
- Но…
- Просто забудь, что видела, лады?
Подпирает стену плечом, отворачиваясь, делает рваную затяжку, – дым змейкой уползает в сторону приоткрытого окна. Всем своим видом показывает, что я должна сейчас оставить его в покое. Еще полгода назад я бы так и сделала: меня все это совершенно не касается, мы просто двое чужих людей в большом равнодушном городе.
Вместо этого я подхожу ближе.
- Чего ты боишься? Я же слышала, как он угрожал тебе, требовал денег. Он обычный гопник, таких не надо бояться, таких надо наказывать. Напишешь заявление и…
- Какой гопник? Кто? А, он… – сосед плотно сжимает губы, молчит какое-то время, потом нехотя их размыкает, – никакой он не гопник. Нельзя мне в полицию… это мой брат.
Глава 3. Роман
С самого утра валит снег. Первый снег, он как с цепи сорвался. Домой возвращаюсь поздно, но в отличном расположении духа. Пришлось помотаться по городу, но долг я закрыл, хотя сам теперь должен не очень приятным людям. Но и это поправимо.
На этаже стоит кумарь, Серёга решил собрать тусовку посреди недели. Впрочем, почему бы нет, я и сам не прочь сегодня погудеть. А вот и первый звоночек.
- О, Горыныч подтянулся! Красава, – какой-то додик кашляет, протягивая косяк. – Дунешь?
Мотаю головой, проходя мимо. Принципиально не употребляю всякое дерьмо.
- Завязал, – моя дежурная отмазка. Прокатывает всегда, вот и додик попросту кивает, продолжая травиться в одно жало.
Открываю дверь. В соседней комнате привычно надрывается Горшок и компания, им подпевает сразу несколько голосов. Меня туда не тянет. Не сейчас. Устал, мне надо освежиться. Иду к себе, бросаю вещи на кровать, сдернув с полки чистое нижнее белье, отправляюсь в ванную.
Из душа льет, посвистывая: насадка снова засорилась. Еще одна капля в копилку моих неприятностей, но я давно привык… Привык смотреть на жизнь философски. Сейчас мне не хочется думать о долбанной насадке. Не хочется думать о других своих проблемах.