Он раздвигает мой рот и просовывает язык внутрь, и я клянусь, что чувствую его поцелуй прямо на своем клиторе. Как будто к нашим ртам прикреплен провод, и каждый импульс наших языков нежно тянется к моей маленькой голодной жемчужине.
Я раскачиваюсь навстречу ему, пытаясь найти хоть какое-то трение, потому что ничего не могу с собой поделать. Не помню, когда в последний раз так сильно возбуждалась. Его борода царапает мою кожу, и мне нравится чувствовать его. Он такой мужественный. Все в нем. Он такой большой, тяжелый, мощный и твердый.
Я провожу ногтями по спине его толстовки, пытаясь добраться до его кожи, и он замирает, а потом садится.
Мне сразу становится холодно и не по себе. Он снова хмурится.
Я сажусь рядом с ним и пытаюсь коснуться его щеки, но он отстраняется.
— В чем дело, Кам? Что я сделала?
Он выдохнул.
— Это все изменит, но я предпочел бы видеть твое отвращение сейчас, а не тогда, когда буду в тебе, — он стягивает с себя толстовку. На левом боку красуется неприятный шрам, а потом он поворачивается и показывает свою спину, похожую на мозаику из шрамов.
Я прикасаюсь к нему обеими руками и понимаю, что ему наверняка будут неприятны слезы на моих глазах, но ничего не поделаешь. Я провожу пальцами по каждому шраму. Он вздрагивает от первых трех, но потом расслабляется под прикосновением. Я наклоняюсь вперед и прижимаюсь губами к одному из самых больших и страшных. Он выглядит так, будто его разорвали и сшили обратно, и мое сердце болит при этой мысли. Что, если бы он не выжил? Что, если бы я никогда не встретила его?
— Что из этого должно вызывать у меня отвращение? — спрашиваю я.
Он поворачивается ко мне, но выражение лица по-прежнему остается суровым.
— Пейдж, не нужно притворяться ради меня. Знаю, ты хорошая женщина. Добрая и нежная. Ты разговариваешь по телефону со своими котами, черт возьми. Но не нужно притворяться, что мои шрамы не уродливы.
Я встаю, как могу, и делаю то, чего не делала уже много лет. Полностью обнажаюсь перед мужчиной.
Он просто сидит и смотрит на меня с открытым ртом.
— Что ты делаешь?
— Хочешь поговорить о шрамах? Давай поговорим о них, — я опираюсь на колени и указываю на серебристые линии по бедрам и нижней части живота. — Эти растяжки — следствие диеты «йо-йо» (прим. перев. — Йо-йо-диета, также известная как «циклическое изменение веса», описывает схему похудания, восстановления его и последующего повторения диеты. Это процесс, который заставляет вес подниматься и опускаться, как некогда популярную игрушку йо-йо) на протяжении многих лет, — я обхватываю свою грудь. — У меня тоже есть несколько. Мое тело не идеально. В нем полно недостатков, но оно поддерживает меня каждый день. Оно сильное и в основном здоровое. Ты находишь мои шрамы уродливыми?
Его зеленые глаза потемнели до глубокого изумрудного цвета, а дыхание стало более тяжелым. Он качает головой. Протянув руки, он останавливается, едва не коснувшись меня.
Тогда я беру его ладони и кладу их на свое тело.
— Ты идеальна, — говорит он. — Абсолютно идеальна.
— Но у меня есть растяжки, и живот слишком большой, и попа трясется при ходьбе, и бедра соприкасаются, и везде целлюлит.
Он обхватывает мое лицо и смотрит мне в глаза.
— Ты идеальна, Пейдж. Чертовски великолепна.
И я ему верю.
— Для меня ты чертовски великолепен, — говорю я. — И я не церемонюсь с тобой.
Он улыбается.
— Думаю, мне придется жениться на тебе, Пейдж Тернер.
А затем он целует меня. Его руки повсюду. Палатка защищает от холода, но в ней все равно холоднее, чем в его хижине. Но его рот прижимается к моему, а его руки сжимают мою попку.
— Ты чертовски сексуальна, малышка. Пожалуйста, скажи, если хочешь, чтобы я остановился.
— Я сняла с себя всю одежду.
— Это не значит, что ты не можешь передумать, — он меняет положение и садится. Его торс просто потрясающий. Темные вьющиеся волосы пересекают грудные мышцы, затем рассекают идеально очерченный пресс и исчезают толстой полосой под тренировочными штанами.
— Иди сюда, — он протягивает руку и помогает мне перебраться к нему на колени.
— Почему только я голая? — спрашиваю я.
— Сегодня утром, после того как мы установили твою палатку и зашли внутрь, я скачал одну из твоих книг на свой планшет и прочитал ее.
— Да? Какую? Подожди, тебе не понравилось? Если не понравилось, давай просто не будем об этом говорить.
— Нет, мне понравилось. Ты чертовски талантлива. «Один рыцарь навсегда», кажется, с сэром Уильямом и леди Элизабет. Очень романтично. Сцены боя на мечах были эпичными и крутыми, без излишней грубости. И чертовски сексуально. Пейдж, ты умеешь рисовать образы своими словами. Это очень ярко и вызывающе.
Я сглотнула. А потом быстро заморгала, пытаясь удержать слезы.
— Почему ты плачешь?
— Потому что я идиотка, которая может испортить отличную сексуальную атмосферу, — говорю я.
— Ты голая, куколка, — он приподнимается подо мной, упираясь своей все еще твердой эрекцией в мою попу. — Ничего не испорчено. Но объясни слезы.
— Все, чего я хотела от мужчины, от партнера, — это чтобы он видел ценность в том, что я делаю, признавал, что моя писательская деятельность важна для меня, что она имеет значение, что я важна. Мой бывший никогда не мог этого сделать. Я должна была уже тогда понять, что он мне не подходит. Не нужно было проходить через унижение, когда он мне изменил, — я смахнула слезы. — Мне очень жаль. Я больше не грущу из-за него и, по правде говоря, не думала о нем уже очень давно. Но вчера в аэропорту, только что вышла его первая книга, и он был повсюду, и думаю, это просто пробудило старые чувства.
— Все еще любишь его?
Из меня вырывается холодный смех.
— Нет. Ни капельки.
— Ты сказала, что его книга только что вышла?
— Да, это политический триллер, который только что вошел в список «Нью-Йорк Таймс».
Глаза Кама сузились.
— Это «Приспешники президента»?
Я закатываю глаза, но киваю.
— Да, я скачал первую главу, прочитал и был уверен, что разгадал тайну, поэтому не стал покупать. Она была банальной, повторяющейся и слишком предсказуемой.
— Кто это сделал?
— Жена сенатора, — говорит он, пожимая плечами.
— Боже мой, я люблю тебя, — я крепче обнимаю его, а потом понимаю, что только что сказала. Вот дерьмо. Я прячу лицо в ложбинке его шеи. — Давай представим, что этого не было.
Он отталкивает меня назад, чтобы видеть мое лицо.
— А что, если я не хочу?
Я вдыхаю.
— Помнишь, ты упоминала об этом, когда Джина приехала? Ты как-то это назвала?
— Фальшивые отношения?
— Вот именно. Это как сюжетный прием или что-то вроде того, верно?
— Да, мы называем их тропами.
— Какие у тебя самые любимые?
— Кам, я все еще голая.
Он наклоняется и лижет один из моих сосков, и они оба напрягаются до почти болезненных кончиков. Я выгибаюсь навстречу ему. Он берет в руки мою вторую грудь.
— Куколка, я прекрасно понимаю, что ты голая. Я наслаждаюсь этим фактом уже несколько минут. Если тебе холодно, мы можем тебя укутать, но в остальном я хочу смотреть на тебя. Хочу поговорить еще немного, а потом планирую обследовать каждый сантиметр твоего великолепного тела губами и языком.
— О, вау.
— Ну вот, опять ты словоблудница.
— Я начинаю задумываться, не нравился ли ты мне больше, когда в основном хмурился и молчал.