Ну вот, опять эти люди.
— Как у тебя получилось со средневековьем, учитывая, что ты не можешь путешествовать во времени? — спрашиваю я.
Она смотрит на меня с минуту, затем ее великолепные голубые глаза сужаются.
— Ты действительно улыбаешься под всей этой растительностью?
Я думаю о ее замечании, которое она сделала, когда мы впервые встретились — о том, что я выгляжу как настоящий горец. Внезапно этот дурацкий пазл начинает складываться. Какие-то люди, кем бы они ни были, заставили ее чувствовать себя дерьмово из-за своей работы. И как бы это меня ни бесило, я не могу выследить их и надрать им задницы. Но могу поддержать ее в стиле «Человек-гора» и помочь в исследованиях.
Она явно умна и целеустремленна. А поскольку я знаю, что Клири умна, то предполагаю, книги Пейдж тоже чертовски интеллектуальны. Учитывая, сколько труда Пейдж вкладывает в свои исследования, она должна чувствовать себя хорошо из-за своей работы.
Я качаю головой и хмурюсь.
— Горцы не улыбаются.
Она склоняет голову набок и смотрит на меня задумчиво.
— Так вот кто ты? Горный человек?
— Я точно не агент Секретной службы, не так ли? А раз уж хочешь стать тенью горца, видимо, я им и являюсь. В смысле, на мне фланелевая рубашка, и я жил в хижине на горе.
Ее губы подрагивают, а потом она улыбается. И если раньше ее улыбка казалась мне лучезарной, то, черт побери, если эта не вызовет у меня рак кожи.
— Наверное, стоит сделать заметки, да?
Она подмигивает мне, и клянусь, мое сердце бьется с удвоенной силой. Она действительно флиртует со мной? Этого не может быть. Эта женщина полна солнечного света и смеха. Я же превратился в оболочку человека, которым когда-то был. Так что нет, уверен, она не флиртует со мной. Она просто милая женщина, которой нужна моя помощь. Поэтому я собираюсь сделать то, что сказал мне брат.
Я буду порядочным человеком, таким, каким меня воспитал отец. Это значит помочь ей.
И держать свои руки при себе.
Семь
Пейдж
Мой телефон звонит, и это специальный рингтон для моего брата. Теперь я знаю, что пришло время поговорить с моими мальчиками. Моими прекрасными, драгоценными мальчишками. Я нажимаю на кнопку принятия вызова, и на экране появляется глупое лицо моего среднего брата.
Я хмурюсь.
— Бекетт, я не хочу тебя видеть. Хочу видеть своих малышей.
— Невежливо, — говорит он.
Но потом проходит через мой дом и показывает беспорядок, который один из мальчиков устроил под обеденным столом. Рваные клочки папиросной бумаги разбросаны по ковру в столовой. Но это вызывает у меня лишь улыбку.
Затем Бекетт заходит в мою спальню, и вот они уже там. Оба загорают на моей кровати.
Он опускается на кровать рядом с ними.
— Вот, котик, и еще один котик, — говорит он монотонным, почти роботизированным голосом.
— Серьезно, что с тобой не так?
Но затем он чешет под их подбородками.
— Ваша сумасшедшая мама хочет с вами поговорить.
— Ты не очень-то милый.
— Я здесь, Пейдж. В твоем доме и разговариваю с тобой по видеочату, чтобы ты могла пообщаться со своими маленькими монстрами.
И тут я вижу мордочки моих прекрасных пушистых мальчиков. Золотистые глаза Купера сонно смотрят на экран с его оранжевой мордочки табби. Затем Беккет подносит телефон к Бумеру, и я вижу, как среди его черной шерсти появляется один зеленый глаз.
— Бум-Бум, кто мамин хороший мальчик? Купер, я видела, какой беспорядок ты оставил под столом. Непослушный малыш.
— Это так унизительно, — бормочет мой брат.
— Тише ты.
Бумер снова засыпает, а Купер задирает ногу и начинает лизать свои причиндалы.
Бекетт наклоняется.
— Мерзость, Куп.
— Каждый мужчина в мире сделал бы это, если бы мог, — говорю я.
Мой брат морщится.
— С тобой что-то в корне не так.
— Неважно. Ты слышал что-нибудь о Рене?
Он качает головой.
— Нет, я не знаю, где он на этот раз. Как у тебя дела со всеми твоими писательницами?
— У нас все хорошо. Сейчас я в походе.
— А я вообще хочу знать?
Я хихикаю.
— Наверное, нет.
— Хорошо, тогда поговорим позже.
— Спасибо, что заботишься о моих мальчиках. Люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю.
Мы положили трубку, и только я успела убрать телефон в карман, как услышала:
— Не могу поверить, что твой муж отпустил тебя на свободу, чтобы ты разбила лагерь во дворе незнакомого мужчины.
Я подпрыгиваю от звука его голоса и поворачиваюсь лицом к Каму. На нем все еще фланелевая рубашка, шапочка, джинсы на массивных бедрах и ботинки. Боже, как он красив.
Хотя он выглядит более хмурым, чем обычно. А поскольку он хмурится практически без остановки с момента нашего знакомства, это о чем-то говорит.
— Во-первых, нехорошо подслушивать, а во-вторых, я не замужем.
Его брови поднимаются, но он ничего не говорит.
— Значит, это был не мой муж. Это был мой брат.
Он снова хмурится, на этот раз сильнее, но как-то менее мрачно и задумчиво.
— Ты оставила своих детей одних? С братом?
— Дети? Что? — я покачала головой. — Нет, у меня нет детей.
Кам щиплет переносицу.
— Знаешь что, не бери в голову.
— Я разговаривала со своими котами, — говорю я.
Он смотрит на меня минуту, и я уверена — его рот дергается в почти улыбке.
— Ты позвонила своему брату, чтобы поговорить со своими котами?
— Технически, он позвонил мне. Но когда я уезжаю больше чем на неделю и они остаются дома одни, мне хочется, чтобы они слышали мой голос. Поэтому он приходит, проверяет их, кормит и подливает им воды. Он играет с ними и прижимает к себе, а потом раз в два дня звонит, и мы общаемся по видеосвязи, чтобы они могли меня видеть.
— Нет, — Кам покачал головой. — Они не могут тебя видеть, потому что кошки не видят… — медленно выдыхает он. — Знаешь что? Мне все равно. Ты можешь общаться по видеосвязи с кем угодно и как угодно. Не знаю, почему я с тобой спорю, — он поворачивается, чтобы уйти.
— Эм, Кам?
Он оглядывается через плечо.
— Да?
— Почему ты пришел сюда? Тебе что-то нужно?
— Нет, просто хотел убедиться, что у тебя есть все необходимое. Проверить, достаточно ли тебе тепло, и не голодна ли. Тебе нужно что-нибудь на обед?
Сердце заколотилось в груди, как будто оно выпрыгивает из груди при виде этого грозного мужчины, у которого явно есть защитная, милая сторона.
— О, это очень мило. Я, знаешь, принесла протеиновые батончики и термос с горячим чаем. Ну, теплым чаем. Так что буду в порядке, проживу. Я сделаю свои записи. И посмотрим, что будет дальше.
Он кивает и переминается с ноги на ногу.
— В течение дня будет становиться все холоднее. Снег должен начаться в ближайшие пару часов.
— Ну, да, в этом-то и смысл, — я смотрю на небо, которое пока не затянуто снежной пеленой, потом снова на него. Я показываю на кольцо для костра недалеко от моей палатки. — Спасибо тебе за это. По глупости я не подумала о костре. Ведь у меня нет официального кемпинга.
Он кивает.