– Женщина, что вам угодно? – прервала мои мысли продавщица.
Ненавижу, когда меня называют женщиной. Мне всего-то тридцать… За. Ну, в смысле, всего тридцать пять…
– Какая я вам женщина? – ринулась я в наступление.
Продавщица скривилась:
– Ах, прости. Девочка, зачем тебя мама послала в магазин?
– За тортом! За «Соколом», – вскипев от негодования и явного цинизма, крикнула я. Слезы предательски подступили к горлу, и я решила ретироваться, чтобы не доставить окончательного удовольствия этой толстухе.
– Какая досада. Но, к сожалению, всех «птичек» разобрали. Так и передай своей мамочке, – услышала я вслед.
Из магазина я вышла с твердым намерением никогда, ни за что больше не переступать его порога. И еще я уже точно знала, что тот мужчина, который уехал в известном мне направлении и которого, между прочим, звали Ленечка, никогда не будет моим.
Расстроенная, я не заметила, как добралась до подъезда, как поднялась на пятый этаж, как открыла дверь. Опомнилась я уже на полу: вся в слезах. Я сидела в прихожей, кричала в трубку:
– Светкааааа, поооомооооогииии мнееее! – вытирала рукавом слезы и проклинала себя, свою жизнь и ту красавицу, которую мой Ленечка увез в известном мне направлении.
Светка появилась на пороге моей квартиры минут через десять. Она принялась тормошить меня, заглядывать в глаза и каким-то истерическим голосом поинтересовалась:
– Пристрелили? Отравили? Изнасиловали? Напали? Ограбили? Что украли? Ты ранена?
Я смотрела на нее туманными глазами и, кивая, соглашалась со всеми ее версиями.
Рассмотрев меня со всех сторон, Светка убедилась, что я цела и невредима, и отправилась в комнату искать улики ограбления и насилия.
Не найдя ничего похожего, она присела возле меня на корточки и строго спросила:
– Что случилось?
Я развела руки в сторону и призналась:
– Вот такая. По-моему, это была «феррари».
Моя подруга – блондинка и соображает худо, поэтому она только ахнула:
– Сбили, уроды?
Я замотала головой, что нет, потом кивнула, что да, и, опять разрыдавшись, уточнила:
– Или «порше».
Минут пять спустя я сидела на кухне на табуретке, а Светка, как лектор, ходила вокруг меня и поучала:
– Ты – дур-ра! Как можно убиваться из-за какого-то мужика?
– Он не какой-то. Он японский язык знает! – защищала я Ленечку.
Светка не на шутку задумалась, но потом скривилась и продолжила:
– Сколько бы языков он ни знал, он все равно остается мужиком, у которого член между двумя волосатыми ногами.
– Я люблю его! – жалостливо пропищала я.
– На здоровье. А вот убиваться не надо.
Я встала с табурета и призналась:
– Жизнь для меня потеряла всякий смысл. Прости, но мне придется тебя покинуть, – и, потянувшись к окну, попыталась его открыть.
Светка не на шутку испугалась, посадила меня на табурет и взялась за телефон:
– Наташ, ты? У нас ЧП. Срочно захвати Юльку и приезжайте к Клавке.
Светка – одна из трех моих подруг. Ее не обидела природа – она блондинка с шикарными длинными ногами, соблазнительными формами, голубыми глазами, окаймленными длиннющими ресницами, и ямочками на щечках. Просто модель с обложки журнала. Ей тридцать, и у нее старый богатый муж (ах, как ласкает слух «старый и богатый»), который, кстати, сирота (не от природы, а от старости). Так что все прелести общения со свекровью ей незнакомы. Он сдувает с нее пылинки и целует не только ручки, но и ножки. Еще у нее двое милых деток 12 и 7 лет (совсем не от нынешнего мужа, который на такие подвиги уже просто не способен), крутой дом на берегу моря, последняя модель «мерседеса», ну и так, по мелочи: счет в швейцарском банке, дом на ее имя на берегу Атлантики и любовник, годящийся ей если не в сыновья, то в младшие братья точно. Она всегда говорит: «Хочу, чтоб у меня было все и мне от этого ничего не было». Светка очень добрая и мягкая, как принято сейчас говорить, белая и пушистая.
Первый ребенок у нее появился, когда ей было восемнадцать. Парень, который подарил ей сына, исчез так же быстро, как и появился. Она воспитывала Сашку сама, училась на юридическом и твердо знала, чего хочет.
Дочка Леночка появилась от порядочного (как ей казалось), но, как выяснилось позже, женатого мужчины, к тому же отца троих детей, который, не растеряв свою порядочность ни на грамм, даже признался своей жене, что у него на стороне будет ребенок. Не отказываясь от четвертого отцовства, он попытался принести Светке в роддом дары, символизирующие его бесконечную признательность и благодарность, но и фрукты, и минеральная водичка полетели ему на голову с третьего этажа. Кстати, дары могли бы быть и побогаче, ведь дочь-то у него первая! Он успел увернуться и больше попыток познакомиться с дочкой не предпринимал.