— И я не столько вопросом «Почему это произошло?» мучаюсь, сколько вопросом «Как же они так могут?» Иуда, продавший Христа за тридцать сребреников в конце концов не выдержал груза предательства. И здесь не простое преступление, а величайшее предательство. Это равноценные вещи: предать Божьего Сына и предать собственный народ. Человеческими естественными причинами этого не объяснить. Я Гитлера готов понять: затмение на почве арийской идеи. А тут-то что за идея? Если это конец света, сошествие дьявола в человеческом облике, то почему молчит церковь? Кому же, как не ей, ближе всего стоящей к Богу, не распознать дьявола и не сказать об этом во всеуслышание народу? Тогда же последняя опора будет выбита из-под ног богопротивной власти. Тогда и слепой распознает за великолепными костюма и галстуками, звериный и мохнатый лик дьявольский. Прозреет нард, и это будет последний день сатанинской власти. Но вместо этого высшие иерархи снимаются вместе с дьявольским отродьем, улыбаются ему. Действуют с ним заодно… Уж не… язык не поворачивается, но ведь вывод напрашивается сам собой. Не хочется верить… Иерархи же — тоже люди, могут заблуждаться, ведомы им и человеческие чувства — страх за свою судьбу… Но не до такой же степени? Веками говорить о страстях Господних, о святых, пошедших на лютую казнь… и вот… Не укладывается в голове.
— Да много ли мы знаем? А сколько священников погибло!
— С амвонов проклятию нужно предать, как Иуду!
4
УТРЕННИЙ РАЗВОД, или СОН ПРЕДПРИНИМАТЕЛЯ
— Смирно! Равняйсь!
— Здравствуйте, негоспода наемные работники!
— Здравия желаем, господин работодатель!
— Поздравляю вас, с очередным понижением заработной платы!
— Ураааааа!
— Слушайте мой приказ! Иванова, Петрова, Сидорова уволить в запас без выплаты выходного пособия. Иванов! Петров! Сидоров! Три шага вперед! Приказ понятен?
— Так точно, господин предприниматель!
— Направо! С территории предприятия шагом марш! С сегодняшнего дня с целью увеличения прибыльности предприятия отменяются увольнительные, дополнительные пайки и денежное довольствование. Поздравляю вас с этим, негоспода наемные работники!
— Служим господину работодателю! Ура!
— Первые пятнадцать рядов направо, остальные налево! На рабочие места бегом шагом марш!
5
УРА! И МЕНЯ!
— Мужики! Представляете! Меня сейчас грабанули! Иду. Ну, там с Морского проспекта переулок налево… Ну, знаете! Фонарей почти нет. Где-то один далеко светится. И тут от угла на меня движется что-то темное. Три парня. Ну, не то чтобы здоровые. Но понимаю, что блатняк. «Дай закурить!» Даю. «Мы такие не курим! Чо ты нам парашу суешь?» И по мордасам мне. Устоял. А тут чувствую в бок суют. Нож, значит. «Деньги давай!» «Да я студент, — говорю. — Какие у меня деньги?» Ну, часы сняли. А часы барахло. Дешевка. «Куртку давай!» Снял куртку, шапку сорвали. Блин, чуть уши не отморозил, пока добежал… Грабанули, мужики! Представляете!
6
— Ты чо? Фонарик потуши! А вдруг он где-то рядом. Заметит же!
— Прости! Не подумал!
— Не подумал он! А мне секир башка, да и не одна. Фу! Маловато, конечно.
— Да что я тебе грузовик? И так все руки оттянул. Да и жена ругается, куда продукты пропадают из дома.
— Да! У тебя хоть жена есть. А у меня никого. Ни жены, ни ребенка, ни котенка. Спасибо хоть тебе. А то бы здесь давно с голода окочурился. А всё из-за этого паразита. Чтоб ему…Ну, что я ему сделал?
— Ты бы хоть на ночь выбирался свежим воздухом подышать. У тебя тут задохнуться можно. Зловоние такое! Следующий раз придется противогаз с собой брать. Как ты тут можешь жить?
— Ага! Тебе хорошо говорить! Выбрался я как-то наверх. Дышу в три глотки. Звезды, луна, кикиморы всякие, русалки. Лепота! Ну, и расслабился! А он откуда ни возьмись налетел, гад. Даже по ночам не спит. Ну, и давай мечом-кладенцом размахивать. Всякие угрозы кричать. Еле ноги унес. Хорошо я быстро бегаю, а то бы…
— А огнем не пробовал?
— Как не пробовал? Пробовал! А как же? Так он же, подлюга такой, теперь поверх кольчуги пожарный костюм надевает.
— Не надо, пожалуйста! Я что-нибудь придумаю.
— Ну, есть же там комитет по экологии, зеленые, полиция, мэрия! Найдите вы на него управу! Это же бандюган. А я в единственном экземляре остался. Меня в «Красную книгу» надо.