Дверь держалась только на засове; отодвинув его и взяв свечу, она спустилась на несколько ступенек и оказалась в другой комнате. Ей тотчас вспомнились ее сны. Комната не слишком походила на ту, в которой она видела умиравшего дворянина, а затем гроб, однако смутно напомнила одну из комнат, через которые она проходила. Подняв свечу повыше, чтобы лучше рассмотреть помещение, она по конструкции его поняла, что находится оно в старинной части здания. Высоко расположенное разбитое окно было, судя по всему, единственным источником света. В противоположной стене комнаты она увидела другую дверь и, немного поколебавшись, набралась мужества и решила продолжить исследование. «В этих комнатах как будто витает тайна, — сказала она себе, — и может статься, мне выпадет жребий раскрыть ее…посмотрю, по крайней мере, куда ведет эта дверь».
Подойдя к двери, она отворила ее, нетвердой поступью прошла по длинной анфиладе апартаментов, по стилю и состоянию похожих на первую комнату, и в конце анфилады обнаружила точно такую комнату, в какой видела во сне умиравшего мужчину. Аделина была так потрясена, что едва не потеряла сознание; она огляделась, почти готовая увидеть призрак из ее сна.
Не в силах покинуть это страшное место, она присела на старый сундук, чтобы немного прийти в себя, а между тем ее душу охватил суеверный ужас, какого она никогда не испытывала прежде. Она никак не могла сообразить, в какой части здания находятся эти помещения и отчего их до сих пор не обнаружили. Правда, все окна здесь были под самым потолком, так что в них нельзя было заглянуть снаружи. Наконец она собралась с мыслями и поняла, что это — внутренняя часть наиболее старой постройки.
Пока все эти мысли кружились у нее в голове, лунный луч высветил за окном какой-то силуэт. Успокоившись теперь настолько, чтобы пожелать продолжить осмотр и в надежде на то, что силуэт этот подскажет, где же все-таки расположены комнаты, она поборола последние страхи и, чтобы видеть яснее, отнесла свечу в смежное помещение; однако, не успела она вернуться к окну, как тяжелая туча закрыла лик луны и все снаружи погрузилось во тьму. Осторожно ступая, она пошла назад за свечой, и тут обо что-то споткнулась; она нагнулась посмотреть, что там такое, но в этот миг опять вышла луна и Аделина увидела в окне очертания восточной башни аббатства. Это открытие подтвердило ее догадку, что комнаты расположены во внутренней части здания. Темнота помешала ей разглядеть предмет, о который она споткнулась, но, взяв опять свечу, она увидела на полу старый кинжал. Дрожащей рукой она подняла его и, рассмотрев вблизи, обнаружила, что кинжал покрыт пятнами и изъеден ржавчиной.
Потрясенная и недоумевающая, она огляделась, надеясь найти в комнате что-нибудь такое, что подтвердило бы либо опровергло ужасное подозрение, промелькнувшее у нее в мозгу, но увидела только большое кресло со сломанными подлокотниками, стоявшее в углу, и стол в столь же плачевном состоянии; помимо этого в другом конце комнаты были навалены грудой какие-то вещи, по всей видимости, ненужное старье. Она подошла ближе и разглядела сломанный остов кровати, на нем — обломки развалившейся мебели, покрытые пылью и паутиной, — все это, вероятно, оставалось нетронутым много лет. Желая, однако же, рассмотреть все получше, она попыталась приподнять то, что когда-то, очевидно, было частью ложа, но упустила его, и предмет, соскользнув на пол, поволок за собою немалую толику хлама. Аделина отскочила в сторону, спасаясь от рухнувшей груды, и, едва грохот утих, услышала слабый шорох; она уже устремилась к двери, как вдруг увидела, как что-то тихо падает посреди кучи хлама.
То был маленький свиток бумаги, перевязанный шнурком и покрытый пылью. Аделина подняла его и, развернув, увидела, что это какая-то рукопись. Она попробовала читать, но часть манускрипта, что была перед ее глазами, оказалась слишком потертой и прочтению поддавалась с трудом; однако те несколько слов, которые ей удалось разобрать, ужаснули и заинтересовали ее, поэтому, взяв свиток, она поспешила вернуться к себе.
Войдя в свою комнату, она заперла за собой потайную дверь и спустила поднятый гобелен, так что дверь опять оказалась им скрыта. Была уже полночь. Тишина этого часа, лишь время от времени нарушаемая глухими вздохами ветра, еще усиливала торжественную печаль Аделины. Она хотела быть одна и, прежде чем опять заглянуть в манускрипт, прислушалась, по-прежнему ли мадам Ла Мотт находится в ее комнате. Оттуда не доносилось ни звука, и она осторожно отворила дверь. Глубокая тишина почти убедила ее, что в комнате никого нет, но на всякий случай она принесла свечу и теперь окончательно уверилась, что комната пуста. Аделина удивилась, что мадам Ла Мотт все еще не легла, несмотря на столь поздний час, и вышла на площадку башенной лестницы послушать, бодрствует ли еще кто-нибудь.