Странно, мне казалось, мы с великим князем Московским уже все выяснили. Так зачем ему понадобилось опять со мной связываться?
В любом случае стоило предупредить отца. Так что я поднялся на ноги одновременно с открывшейся дверью.
— Прошу прощения, — сказал я. — Мне нужно выйти.
— Конечно, — ответила преподаватель и уступила мне дорогу.
Прикрыв за собой дверь, я набрал номер отца. Трубку подняли быстро.
— Телефон князя Романова, — ответил секретарь отца.
— Степан Витольдович, мне нужно срочно переговорить с князем, — объявил я.
— Минутку, Дмитрий Алексеевич, — произнес он, и я прислонился плечом к стене коридора, ожидая ответа.
Мелькнула мысль, что я так и не спросил отца, что он потребовал от Невского в обмен на прощение Василия Емельяновича за участие во взрыве. Наверное, я слишком привык, что дела рода решат за меня. Все время казалось, это меня слабо касается, и о чем я должен знать, мне обязательно сообщат.
Пора ли браться за дела Романовых? Не как Сергею, естественно, но вникнуть в происходящее придется. Слишком моя семья глубоко влезла в масштабные события. И ведь теперь мы не только в Русском царстве играем немаловажную роль, но и за его пределами то и дело приходится действовать. Вот как с Японским сегунатом, в чей дворец мне придется заглянуть завтра.
Политика и интриги никогда не были моей сильной стороной. Ни в той, ни в этой жизни мне не приходилось вмешиваться в подобные вопросы. А теперь, похоже, выбора-то и не остается.
Была бы у меня возможность работать в свое удовольствие, я бы только этим и занимался, а теперь я придворный государя Русского царства, ведущий специалист по «Оракулу», владелец лаборатории на Урале, наследник Демидовых и к тому же будущий охранник цесаревича. И это еще не считая того, что я выбран руководителем научного проекта боярышни Морозовой.
Не так я представлял себе обязанности младшего княжича.
Потерев переносицу, я выдохнул в трубку как раз в тот момент, когда отец, наконец, добрался до телефона.
— Что-то случилось, Дмитрий? — напряженным голосом спросил князь Романов.
— Да, отец, — сказал я. — Великий князь Московский назначил мне встречу на парковке ЦГУ во время большого перерыва. Но я понятия не имею, чего он хочет.
Алексей Александрович раздумывал не больше трех секунд.
— Я предупрежу охрану, — сказал он. — Встречу проводи только на улице под полной защитой.
Звучит так, будто мы на грани открытого столкновения с Москвой. Однако следовало уточнить, прежде чем делать поспешные выводы.
— Ты что-то знаешь? — спросил я.
— Ничего, — ответил князь, и я услышал щелчок зажигалки. — Мы договорились с Невским, великий князь Московский уступил нам пару логистических комплексов, и мы расстались без претензий. Так что я понятия не имею, что еще Невскому могло потребоваться от нашей семьи. Будь начеку. Я, пожалуй, пришлю еще пару машин. Пусть видит, что нам зубы показывать не стоит.
Великий князь Московский вот-вот потеряет сына и действительно может сделать что-нибудь не слишком умное. Конечно, я невиновен в приговоре Василия, но когда разгневанных родителей беспокоили такие мелочи? Если Емельян Сергеевич решит мстить всем причастным, когда его остановят, я могу быть уже мертв.
— Спасибо, отец, думаю, лишним не будет, — сказал я.
Князь хмыкнул.
— Ты что-то знаешь, но не хочешь говорить, так ведь? — спросил он. — Я твой отец, Дмитрий, и знаю тебя.
Я вздохнул.
— Не могу сказать, отец, — ответил я, а после добавил: — Но на всякий случай усильте оборону. И собери всех в особняке. Я позвоню после встречи.
Отец нервно выдохнул в трубку. А затем, уже взяв себя в руки, заговорил:
— Помни, Дмитрий, род тебя поддержит, что бы ни случилось. Ты не один.
— Спасибо, отец, — отозвался я с улыбкой, которой он видеть, разумеется, не мог. — Мне пора.
И, повесив трубку, я вернулся в кабинет, все еще прикрытый силовым полем от подслушивания. Преподаватель вскинула бровь, и я, извинившись, погасил дар.
Терпеть не могу действовать вслепую. Но если мне предстоит драться, следует подготовиться. Великий князь Московский — это не Измайлов. Емельян Сергеевич, если начнет первым, способен свернуть меня в бараний рог раньше, чем я успею активировать защиту.
Занятие продолжалось, но я слушал не слишком внимательно. А как только раздался звонок, и преподаватель покинула кабинет, я ничего не сказал явно обеспокоенным одногруппникам и покинул помещение.