Открыв титульный лист, я хмыкнул. Дата издания, пропечатанная на страницах, была уже затерта, сами буквы едва различались глазом. Древний труд неизвестного автора — его имя тоже кануло в Лету за давностью лет — оказался практически на сто процентов философским измышлением.
Но в том, что это было именно то, что мне нужно, я не сомневался, так как в оглавлении — сразу после пятидесяти страниц вступления, заполненных самовосхвалениями автора — значился вопрос, как же на самом деле работает дар.
Но и вступление я не поленился просмотреть.
Труд описывал тяжелый быт исследователя, какие несправедливости на него сыпались со всех сторон, и как неблагодарно оказалось научное сообщество, открыто высмеивающее автора данной работы. Мне даже стало его немного жаль — ведь, судя по тому, что окружает меня в этом мире, его работа действительно легла в основу всех технологий, совмещенных с магией. А вот про указанные во вступлении имена я даже не слышал, и понятия не имел, о каком веке шла речь в книге.
Усилив глаза, я пролистывал страницу за страницей, бегло просматривая содержание. Неизвестный испытатель приводил не только свою философию, но и каждый вывод подкреплял примерами.
Среди опрошенных им одаренных хватало покалеченных во время войны. И именно они стали отправной точкой исследования. О каком конфликте шла речь, тоже не было сказано, но это было, по сути, и не так важно. Деревянные ноги и крюки вместо потерянных кистей — все это выглядело примитивно, однако никак не мешало опрошенным магам оставить свои способности при себе.
С маленькой оговоркой — в момент, когда калеки попадали на стол хирурга, их дар был истрачен до дна. Те же, у кого оставался запас сил, неизбежно теряли либо свой максимум, либо полностью способности к дару. Какой отсюда можно сделать вывод?
Система магии каждый раз, когда одаренный обнуляет свою магию, подключает его заново. Звучит странно, но вся здешняя традиция волшебства основывается на не совсем привычных законах.
И еще один крайне важный момент. Сохранение способностей работало с потерянными ногами и руками, но во всей книге ни разу не был упомянут хотя бы стеклянный глаз или еще что-то в этом духе.
Вернув книгу на полку, я взял следующий том. На этот раз это был журнал военного хирурга. Судя по тому, что записывал добрый доктор, речь шла о том же временном периоде. Пролистав записи, я нашел только подтверждение уже прочитанного.
Линза на левом глазу вела запись, «Оракул» обрабатывал текст, создавая для меня цифровую копию. Так что если я сейчас что-то и пропущу, искусственный интеллект все равно все запомнит и обработает.
К наступлению большого перерыва я не прошел даже первую полку. Впрочем, кое-что интересное все же удалось узнать, так что я не считал время потерянным зря.
Покинув библиотеку, я сразу же направился в столовую, в которой традиционно должна была собраться моя группа.
По пути обдумывал прочитанное и не мог не поразиться наплевательскому отношению к этим исследованиям. Впрочем, из ветхих книг и восстановленных документов было ясно, что тогда и сам мир был совсем другим. Ну кто мог всерьез предположить, что человек сможет летать по небу, пока не изобрели первые летательные аппараты? Так и здесь — да, подмечали странности, когда одни остаются одаренными, а другие теряют способности. Но копать вопрос всерьез никто не пытался.
Кроме того, сейчас уже не разберешь, может быть, те, у кого дар после протезирования исчезал, вероятно, просто перегорали. И ампутация тут совершенно ни при чем. Ни датчиков, ни статистики — ничего еще не имелось.
А сегодня практически у каждого рода есть целители, которые либо вырастят новую конечность, либо приживят старую. И сама необходимость в исследованиях отпала за ненадобностью. А учитывая тот факт, что в сознании людей плотно укрепилось мнение, что внедрение любых чужеродных объектов либо снижает дар, либо вовсе его уничтожает, никто и не рассматривает подобные возможности всерьез.
Я прекрасно помню, как надо мной смеялась моя группа, когда я объявил, что создам суперсолдат. Это ведь не оттого, что я замахнулся на невозможное, а оттого, что все на этой Земле уже приучены к соответствующему мнению.
То есть собирать артефакты, технические изделия, работающие на магии, вполне можно и приветствуется всем сообществом, а вот ставить эксперименты на одаренных уже за гранью. Разумеется, есть здесь и тонкий моральный аспект.
Ведь каждый одаренный — это привилегированный член общества. Его нельзя просто взять на улице и подвернуть насильственной ампутации, а после смотреть, как он справляется с протезом. Физически это, разумеется, не так уж сложно, но последствия… Работу, основанную на таких исследованиях, опубликует только самоубийца. Потому что родня испытуемых обязательно захочет поквитаться. А добровольцев пойти на эксперимент, кроме меня, и нет вовсе в природе — по тем же причинам.