Петр очень любил всяческие развлечения, но что-то болезненное чувствуется в этой страсти к насмешкам и издевательствам над самим собой и над своими собственными святынями.
Французский посланник Кампредон в депеше от 14 марта 1721 года пишет: «Патриарх — это записной пьяница, избранный царем, чтобы выставить напоказ и на посмешище все духовенство». Выставляя рядом с этим патриархом еще и самозванного кесаря Ромодановского, Петр всемерно старается выставить на посмешище, опозорить и унизить и царский титул, и царское звание, то есть то единственное на земле, что он считал как будто ценным и важным.
До чего же последователен в этом сумбурный во всем остальном Петр!
Ему недостаточно шутовским образом отпраздновать заключение Ништадского мира, о котором мечтал столько времени, пролил столько крови!
Ему недостаточно целой серии шутовских свадеб и шутовских похорон. Он доходит до того, что в 1724 году, во время маскарада, длившегося восемь дней, приказывает сенаторам не снимать масок даже в зале заседаний сената во время рассмотрения важнейших государственных дел.
Петр ни в коем случае не хочет, чтобы это болезненное шутовство было хоть какой-нибудь чертой отдельно от действительной жизни и государственной деятельности.
Зотов, например, исполняя роль всепьянейшего патриарха, одновременно назначается хранителем государственной печати. Иван Головин, ничего не понимавший в мореплавании, на основании своих всешутейских заслуг назначается адмиралом русского флота.
Обычай, установившийся с тех пор, когда патриархом являлся Филарет, отец царя Михаила Федоровича, требовал, чтобы в вербное воскресенье царь и патриарх одновременно показывались народу в торжественной процессии. Петр оставляет эту традицию, но сводит ее к кощунственным, издевательским формам. «Всешутейший князь-папа» появляется в процессии верхом на быке. За ним — пьяная гурьба на повозках, запряженных свиньями, козлами, медведями.
Петру недостаточно иметь «папу», он заботится о создании особого «конклава пьяниц».
Написав собственноручно особый регламент, он из года в год совершенствует его, дополняет, расширяет. Именно этой работой он был занят, например, накануне Полтавской битвы.
Наряду с горчайшими пьяницами в члены собора назначаются наиболее серьезные и строгие государственные деятели эпохи. Все назначенные обязаны собираться в дом «князя-папы», названный Ватиканом, для обряда торжественного представления, церемониймейстерами на котором были четверо заик. Разряженные в ярко-алые одежды, все члены «Всепьянейшего собора» отправлялись отсюда в особый зал консистории, где происходили оргии с шутовскими выходками. Отсюда пьяной гурьбой отправлялись всей процессией, имея во главе «князя-папу» верхом на бочке, запряженной четырьмя волами, — в конклав. Вокруг толпились шутовские монахи. Сам царь руководил шествием в костюме голландского матроса.
Конклав происходил беспрерывно в течение трех дней. Главное украшение конклава — бочки, наполненные вином. Опустевшие бочки распиливают пополам и ставят их тут же. По регламенту одна половина каждой распиленной бочки предназначалась для съестных припасов, а другая — для естественных нужд.
Покидать заседание конклава строго воспрещалось. Чтобы внести разнообразие в порядок празднеств, Петр вздумал в 1714 году женить «князя-папу» Зотова. Бывшему учителю Петра было в то время восемьдесят четыре года. Дети и внуки Зотова, занимавшие видные посты при дворе, долго умоляли царя пощадить седины их отца и деда. Петр остался неумолим.
«Невестой» Петр выбирает родовитую старуху, шестидесятилетнюю Анну Пашкову. Дело происходит в разгар Северной войны, поглощавшей огромное количество жертв и ставившей на карту судьбу государства Российского. Но Петр берется за шутовскую свадьбу всерьез.
Приготовления к свадьбе были воистину грандиозны. Уже за четыре месяца до назначенного дня всем придворным чинам разослан приказ приготовиться к участию в торжестве. Канцлеру графу Головину предписано заранее вытребовать у всех приглашенных подробное описание заказанного каждым из них костюма. Ни один костюм не должен был повториться в толпе более трех раз. Не довольствуясь этим, Петр считает необходимым еще и лично проверить приготовленные костюмы и устраивает для этого специальные смотры 12 декабря 1714 года и 15 января 1715 года.
И вот настал торжественный день шутовской свадьбы.