Тревис вел дочь по проходу между рядами стульев, расставленных в большой гостиной. Сердце Фин едва не выскочило из груди, когда он поцеловал Джесси в щеку и затем отошел на шаг, чтобы Кейд занял свое место возле невесты. Это, наверное, было одной из самых трудных вещей, которые Тревис когда-либо должен был сделать — передать заботы о счастье своей любимой дочери кому-то другому.
— Как было тяжело, — прошептал Тревис хрипло, когда сел рядом с Фин, и они стали смотреть, как Джесси и Кейд обмениваются клятвами.
Не имея возможности говорить из-за глыбы, застрявшей у нее в горле, Фин протянула руку и нежно сжала руку Тревиса. Он накрыл ее руку своей и так и не выпустил до конца церемонии.
Священник объявил Джесси и Кейда мужем и женой, и гости начали переходить в большую отапливаемую палатку, установленную на лужайке рядом с домом. Фин решила воспользоваться моментом, чтобы побыть одной, немного успокоиться и собраться с мыслями.
— Прости меня, Тревис, но мне, думаю, следует освежить косметику.
— Да мне и самому хотелось бы передохнуть, — сказал он, и по его напряженному выражению лица и охрипшему голосу Фин почувствовала, что и ему тоже нужно побыть в одиночестве. — Если не возражаешь, я постою снаружи и попытаюсь отдышаться.
— Встретимся немного позже, — согласилась она, целуя его в щеку.
Потом Фин смотрела, как Тревис направляется к двери. Любуясь им, она не могла не задаваться вопросом, каково это — иметь отца, который любил бы своего ребенка безо всяких условий, как Тревис любил Джесси. У Фин такого отца никогда не было! Положив руку на живот, она подумала, что ее будущему ребенку очень повезло с отцом!
— Фин, ты хорошо себя чувствуешь? Я заметила, что ты выглядишь немного бледной, — раздался за спиной Фин голос Мэв.
— Мама, мы могли бы поговорить наедине? — спросила Фин, решив, что более подходящего случая не будет.
Светло-зеленые глаза Мэв тревожно распахнулись, и Фин поняла, что ее мать ожидает услышать что-то ужасное.
— Конечно, дорогая. — Мэв направилась к библиотеке, пропустила Фин впереди себя и закрыла за собой дверь. — Что такое, Финола? Что случилось?
— Ничего плохого, — ответила Фин и взяла мать за руку, чтобы успокоить ее. — Я бы даже сказала, что впервые за двадцать три года все идет именно так, как надо.
Беспокойные морщинки на добром лице Мэв смягчились и превратились в улыбку.
— Я тоже это чувствую, Финни.
Фин несколько секунд помолчала, а потом направилась к стоящим перед камином кожаным креслам с высокими спинками.
— Пожалуйста, сядь, мама. Я кое-что должна тебе сообщить. — Когда они удобно уселись, Фин взглянула матери прямо в глаза. — Я беременна. У меня будет ребенок от Тревиса, приемного отца Джесси.
Когда Мэв осознала смысл сказанного, то закрыла глаза и заплакала, негромко всхлипывая.
Время будто вернулось вспять. Все происходило почти так же, как той ночью, когда Фин сказала матери, что беременна Джесси. Реакция Мэв была точно такой же, как и тогда. Вот только Патрик сейчас не присутствует при разговоре.
— Я надеялась, что на сей раз ты порадуешься за меня, — тяжело вздохнула Фин. — Но я, кажется, еще раз огорчила тебя.
— О, нет, нет! Что ты, Финни! Я плачу от радости. Тебе так и не удалось подержать Джесси на руках! Не удалось увидеть, как она растет и становится красивой девушкой. Теперь ты сможешь сама заботиться о малыше! Я так за тебя рада!
— Надо было разрешить мне самой воспитывать Джесси. — Как Фин ни старалась, она не смогла удержать горьких слез. — Ну почему, мама? Почему ты не помешала Патрику заставить меня отдать моего ребенка? Уж ты-то должна была знать, что чувствует мать, потерявшая свое дитя! Джесси отняли у меня… и я не могла… сопротивляться этому… — Фин изо всех сил пыталась овладеть голосом. — Разве ты не чувствовала, будто твое сердце было вырвано из груди, когда умерла Анна?
Боль омрачила глаза Мэв, и сердце Фин дрогнуло. Она не собиралась упоминать о своей сестре, но в какой-то момент потеряла разум. Хотя то, что сказала Фин, было правдой. Мэв едва оправилась от горя, когда ее семилетняя дочь скончалась от рака, и должна была понимать, что пережила Фин, когда у нее отняли Джесси.
— О, Финни, как же мне жаль, что тебе пришлось пройти через это, — сказала Мэв, и ее ирландский акцент стал заметнее, как случалось всегда, когда она была расстроена или чрезмерно взволнована. Вытирая слезы льняным носовым платком, она покачала головой. — Это был грустный день для нашей семьи, и я всегда жалела о том, что это случилось.