- Побужецкий себе секретаря подыскивает, что ли, или помощницу. Там, в зале заседаний, целый конкурс из кандидаток.
Таких нововведений у нас еще не было. Быстренько встаю и иду вслед за Валентиной. Когда подходим к залу заседаний, из приоткрытой двери доносятся мужские и женские голоса, и я тихонько заглядываю внутрь. Чей-то женский голос представляется:
- Даниэла. Можно, Дана.
Мужской, c превосходством в тоне, соглашается:
- Можно.
Внутри помещения Козлов, Побужецкий и четыре кандидатки и, правда, в купальниках.
Кирилл сладко расшаркивается перед одной из них:
- Даночка, если вас не затруднит, дефиле.
Блондинка начинает прохаживаться вдоль кресел перед взором Петра Константиновича, который вальяжно сидит во главе стола, закинув ногу на ногу. Кир девушку хвалит:
- Превосходно! Даночка, скажите, а как вы трактуете термин «предельная откровенность»?
Козлов, покачиваясь в кресле, прерывает сладкоголосого:
- Кирилл Борисович, не пугайте девушек словом «трактуете».
Мужчины с усмешкой переглядываются, и Побужецкий тянет руку вверх, убирая волосы с обнаженного плеча блондинки:
- Может быть, вот так?
Потом проводит легонько двумя пальцами по ее голому животу:
- Или вот так?
Тихонько делаю несколько фоток на телефон.
Козлов шутит:
- Ну, что, не взмерзли?
Побужецкий бодро подхватывает:
– А я уже распорядился - сейчас организуют чаек, бутербродики.
- А может быть шампанское? М-м-м?
Женский голос соглашается:
- Было бы неплохо.
Блин, их откровенно снимают прямо в офисе и никакого протеста. Снова вкрадчивый голосок Кира:
- Хэ… Извините, Петр Константинович, можно вас на минутку?
И я покидаю свой пост.
***
У себя в кабинете, сбрасываю фотки на компьютер и отсылаю на домашнюю почту. Не знаю как, но, чувствую, они нам всем еще пригодятся. Ход мыслей прерывает стук в дверь и внутрь стремительно заходит Сергей:
- Маш, извини, не помешал?
Подняв руку, жестом призываю меньше говорить, а лучше подойти ближе:
- Не помешал.
Он проходит через весь кабинет, прямо к окну и с шумом выдыхает:
- Фу-у-у-ух.
Он там топчется, а потом возмущенно восклицает:
- Слушай, у меня слов нет!
- Ты о чем?
Пригожин уже бродит где-то рядом, вдоль торца стола:
−А я понять не могу. У нас тут офис или бюро знакомств?
- Ну, я, честно говоря, всегда думала, что первое.
- Вот и я тоже думал. Но если бы ты видела, что там сейчас Козлов с Побужецким вытворяют...
Эта история мне уже знакома и влезать в нее глубже, чем влезла, желания нет. Бормочу:
- Я в курсе.
- Угу, ощущение такое, что они кандидаток не для работы выбирают, а для бани. Смотреть противно.
Если он пришел за советом или думает, что я кинусь драться с Козловым и Побужецким - то напрасно:
- Ну, противно, не смотри.
Он снова подступает к торцу стола:
- Маш, ты не понимаешь что ли?
Господи, чего он от меня-то хочет? Поднимаю глаза вверх, в потолок. Я никто и звать меня никак. Неудачница. И на работе, и в личной жизни. Не сделаю доклад к вечеру, и меня завтра вышибут отсюда. Если тебе так хочется быть правильным и выступить против руководства - выступи! А у меня и без этого проблем куча. Срываюсь:
- Да что я должна понимать!
Решительно встаю из-за стола:
- Так, Пригожин.
Мы стоим лицом к лицу, и я пожимаю плечами:
- Я всего лишь начальник отдела. Чего ты от меня хочешь?
Он мотает головой, пытаясь что-то сказать, но я не даю:
- Вот там начальство, туда иди, к ним.
- Маш.
- Что?
Пряча глаза, он вдруг тушуется:
- Да... Так, ничего… Ничего, извини.
***
Набираю номер майора Парамонова:
- Виталий, простите, меня тут не было на месте, вы мне не звонили?
- Нет, но на московских дорогах ваш сотрудник нескоро появится.
В смысле? Заловили без документов и прав на вождение? Не дай бог, сбил кого-нибудь.
- Как не скоро? Почему?
- Так стукнулся в воскресенье ваш товарищ или кто там за рулем был.
Так стукнулся, что и за руль больше не сядет? Известие пугает еще сильнее:
- Как стукнулся? Где?
- Да прямо на Новослободской.
Это как раз недалеко от дома Романа!
- Выехал на встречку, типа троллейбус объезжал.
Троллейбус? Даже заикаться начинаю:
- А по-по… подождите Виталий, а он там что, пострадал?!
- В сводке этих подробностей нет. Мы же не скорая помощь.
Катастрофа! И правда авария! Сорвавшись с места, начинаю метаться по спальне:
- Товарищ майор, а можно как-нибудь узнать?
- Ладно, попробую… Если что, звонить на этот номер?
- Да-да, на этот телефон.
- Тогда, до свидания.
Перекладываю трубку к другому уху:
- Да, хорошо, я буду ждать.
- Обращайтесь.
- Да, спасибо.
Капец, а вдруг там все всмятку? Сердце сжимает страх, и я страдальчески веду головой из стороны в сторону, выдавливая из себя:
- Мамочка моя… На встречку!
***
Перезваниваю Светке на работу. Нервно перескакивая с пятого на десятое, докладываю ей о разговоре с ГАИшником, о фотографии «Рэйндж Ровера» и о жутком столкновении на троллейбусной остановке. Воображение рисует все новые и новые картинки, но мой скачущий рассказ отнюдь не мешает Дорохиной перебивать и задавать уточняющие вопросы. Усидеть на месте не в моих силах и я, сделав всего глоток кофе из чашки, вскакиваю из кресла, начиная метаться вдоль окна, закинув руки за голову и теребя гриву. С губ срывается горестный шепот, похожий на стон:
- Ой-ой-ой!
Подруга успокаивает:
- Маш, я тебя умоляю, давай поспокойнее, а?
Какой, спокойно?! Звук прорывается на всю мощь:
- Да не могу я поспокойней!
- Слушай, от того, что ты вопишь, и брызгаешь слюной, ничего не изменится.
Бессилие и бесит! Меня всю колотит, голос дрожит, и я стискиваю спинку кресла, вцепившись в нее пальцами свободной руки:
- Знаешь, что… Вот, тебе бы психологом работать! Ты так умеешь успокоить.
А вдруг там мешок с костями и переломанный позвоночник??? Схватившись за голову, снова начинаю накручивать круги. Подруга в трубке бурчит:
- Я вообще не понимаю, чего ты завелась-то.
- Как чего, Дорохина, как чего?! Ты чего, ты вообще?!… Я тебе русским языком говорю - выезд на встречку!
Кулаком шлепаю по ладони - бамс и смятка! И Ромка на всю жизнь в инвалидной коляске. Светке, похоже, все равно, и она раздраженно тянет:
- О-о-ой, ну и истеричка…. Я слышала уже это! Не ори.
Я в шоке от такого равнодушия и уже чуть не плачу, накидываясь на подругу:
- Что, не ори, что, не ори… Ты понимаешь, вообще, во что это может вылиться?!
- Фу-у-ух, истеричка... У него не выезд на встречку был, он троллейбус объезжал.
Ага! Но тот то, кто мчался навстречу, он-то не объезжал! Ну не двести км в лоб, только сто, но разве этого мало? Возмущенно всплескиваю руками:
- И что это меняет!?
- Ну, как что меняет. Раз он объезжал троллейбус, значит, он ехал за ним, а стало быть, ехал мед-лен-но.
До этого я и сама доперла, без домашнего психолога, поэтому перебиваю:
- А, встречный?!
Светка молчит и это совсем срывает меня с катушек, почти рыдаю:
- А если руки - ноги переломаны? Или ребрами об руль?
Хныча, тащусь в обратном направление, закинув руки за голову. Вместо поддержки, из трубки доносится унылый вздох:
- О-о-ой, Маш.
Пометавшись еще, плюхаюсь назад в кресло, за стол. Все мои тревоги может успокоить только звонок Парамонова, но телефон молчит… Стеная, срываясь на всхлип и прикрыв намокшие глаза ладошкой, нервно откидываюсь на спинку кресла:
- Блин, майор, ну, позвони ты! Тут люди волнуются…Черт.