Дорохина шлепает губами, подняв глаза к потолку. Кажется нам нечем порадовать милиционера.
- Понятно.
Капитан совсем теряет интерес – пришли две дурищи и давай на чужую жену жаловаться, не так за больным ухаживает, не так поит, кормит. По крайней мере, именно это читается на его лице. Мне даже немножко делается стыдно за нас со Светой и я, опустив глаза вниз, предпринимаю последнюю жалкую попытку привлечь внимание к проблеме:
- Товарищ капитан, вам может показаться, что мы паникуем на ровном месте, но…
- Ну, что вы, я вас прекрасно понимаю.
Он тычет рукой в сторону окна:
- Будь моя воля, я бы всех этих бывших жен, сажал бы на пятнадцать суток, а то и на год! Только, увы, простите, камер не хватит.
Издевается… Усмехнувшись, оглядываюсь на Светку. Не могу смотреть в глаза стражу порядка, сама вижу, что наши ужастики сплошное шило, но все равно пытаюсь протестовать:
- Товарищ капитан мне кажется, ваша ирония здесь не очень уместна.
На мой многозначительный выпад, капитан лишь разводит руками - ничего его не берет:
- Девушки, у меня тут пожрать иногда некогда бывает, а вы мне, тут, про какую-то иронию, рассказываете.
Да-а-а, тяжелый случай.
- Скажите по существу, что вы от меня хотите?
По существу? Это можно.
- Мы хотим, чтобы вы установили новое местоприбывание этой психопатки.
Милиционер кивает каждому моему слову, и отчаяние в его глазах только растет. Я добавляю:
- И гарантировали нам безопасность Романа Сереброва! Все.
Капитан удивленно пожимает плечами:
- Ну, разве есть угроза безопасности?
- А вы что не поняли, что эта женщина больна?
Тот скептически усмехается:
- Все женатые больные и готовы к смертоубийству второй половины, это еще Шекспир заметил.
Мои аргументы иссякли. Но Анюту, видимо, задевают его слова:
- Товарищ капитан, я, конечно в восторге от ваших литературных познаний. Только это нашу проблему никак не решает!
- Да я не вижу здесь никакой проблемы. Хотите узнать, что такое проблемы?
Он берет один из листков протокола со стоящего рядом столика.
- Вот, вот… Пожалуйста: «Гражданка Смирнова звонит и заявляет, что муж пытается ее убить».
Дорохина опускает глаза к полу, и я понимаю, что нам тягаться с гражданской Смирновой - пустое дело.
- «Приезжает наряд и обнаруживает мужа с черепно-мозговой травмой, нанесенной кухонным топором»!
Мы со Светкой опять переглядываемся, и я усмехаюсь – топор в крови, это тебе не записки под дверью.
- «На что гражданка Смирнова заявляет, что это была самооборона. Он, видите ли, первый надавал ей подзатыльников». Вот это я понимаю у людей проблемы! А у вас что? Цветочки, и в прямом, и переносном смысле.
Смотрю на него, исподлобья, чуть улыбаясь. Даже сочувствую мужику – мало того, что приходится разбираться с подзатыльниками и топорами, так еще наверно толпами ходят такие же тетехи, как мы. И наорать на них нельзя.
- Ладно, товарищ капитан, спасибо, что успокоили.
Милиционер, конечно, понимает, что просто так в гости к ним не ходят. Что-то нас встревожило и может быть небезосновательно, поэтому чуть – чуть отрабатывает назад:
- Ну, конечно… Ну, ладно, вы можете написать заявление.
Он достает из пачки лист бумаги и кладет на стойку перед собой.
- Бумаги не жалко. Только сами понимаете … ну, есть чем без этого заниматься.
И мы пишем заявление.
***
Вечером, по возвращении домой, нас ждет сюрприз - тайный воздыхатель Дорохиной решил нашу Светочку украсить букетами и подкормить – прислал большую коробку с суши и роллами. Сраженная таким вниманием Светлана, с перепугу, отказывается дегустировать японский продукт. Быстренько переодеваюсь в спальне в спортивную униформу – сегодня это красная майка и синие слаксы, и иду на кухню, где на столе, так и лежит раскрытая коробка. Дорохина с убитым видом сидит рядом и глазеет на нее. Начинаю перекладывать содержимое на поднос: палочки, имбирь, соус, васаби.
- Маш, а вдруг там яд?
Несу в гостиную, на стол – поесть сушек, моя стихия и праздник живота. Тем более, когда весь день ничего не ела, кроме апельсинов. Усевшись по-турецки в боковое кресло, начинаю уплетать вкуснятину за обе щеки. Светка садится рядом, сбоку, на диван. Сидит нога на ногу, сложив руки на коленях, и осторожно наблюдает - выживу или нет. Набив полный рот, не могу удержаться:
- М-м-м… Дорохина, зря ты отказываешься. Очень вкусно! И, между прочим, свежие.
Светка нервно раскачивается туда-сюда, бросая на меня опасливые взгляды:
- Маш! Я тебе еще раз повторяю - яд бывает разным. Не всегда он действует мгновенно.
Подруга бывает иногда такой смешной. Скептически качаю головой:
- Светик, я тебя умоляю - кому ты нужна, травить тебя.
- Знаешь что, я не знаю что у этого придурка на уме!
У влюбленных мужиков на уме всегда одно и тоже, так что хмыкаю с намеком:
- А я, знаю.
- Что?
С полным ртом говорить плохо - продолжаю усиленно жевать и тороплюсь проглотить:
- Ты у него на уме.
- Нет, Маш, мне не до шуток!
- Свет, я не шучу. Между прочим, не такой уж он и придурок - не каждый так потратится на любимую женщину.
- Филатова твой юмор меня совсем не веселит.
- Да ладно Свет, расслабься. Ну чего ты дергаешься на ровном месте? Завтра снова в милицию сходим, на этот раз по твоему поводу.
Цепляю палочками очередную суши с креветкой и окунаю в блюдечко с соусом. Дорохина вдруг наклоняется вперед в мою сторону, пытаясь заглянуть в глаза:
- Я никуда не пойду!
- Здрасьте, гости понаехали, чего это ты не пойдешь-то?
- У меня на завтра очень ответственная работа! И Ленчик меня просил приехать пораньше.
Лизунов просил. Тогда чего устраивать весь этот концерт? Надо уж определиться с приоритетами. Жую и молча смотрю на нее.
- Чего смотришь? Я не могу его подвести!
- А я не могу на тебя смотреть! Ходишь по квартире как маятник.
Дорохина отворачивается в сторону, сжимает себя руками за плечи и начинает их зябко тереть.
Я же вижу, как ей плохо.
- У тебя скоро экзема начнется на нервной почве, вон, ты уже вся чешешься.
- Маш!
- Так, все я сказала - завтра утром, значит завтра утром.
Возмущенно развожу руками:
- То волну гонишь, то никуда не пойду. Тебя хрен поймешь!
Дорохина смотрит на меня жалобными глазами и тоже разводит руками:
- Маш, ну ты пойми…
- Все Дорохина, когда я ем, я глух и нем.
Вкусно же! Желание подурачиться и разрядить обстановку пересиливает - внезапно перестаю жевать и театрально хватаюсь за горло, выпучив глаза. Светка в ужасе смотрит на меня:
- Маша! Маша!
Продолжаю хрипеть. Как говорил старик Станиславский «Держите паузу!». Светка с воплем вскакивает и бросается меня спасать:
- Маша!
Перестаю помирать и с улыбкой убираю руки от горла:
- Шутка.
И продолжаю с упоением есть дальше. Светлана обессилено плюхается на диван.
- Дура! Тьфу ты.
И отворачивается. В общем, остаток вечера проходит в теплой и дружественной обстановке.
6-1 Четверг
Ромаша
Утром меня будит звонок будильника в мобильном. Приподнимаю голову над подушкой и сквозь сбившиеся на лицо волосы пытаюсь разглядеть источник назойливого шума. Перекатываюсь на бок и тянусь к тумбочке, чтобы взять телефон в руки и заткнуть его жужжание. Бросив трубку на кровать рядом с собой, решительно откидываю одеяло и сажусь - ну, что, Рома – Маша, снова в бой? Теперь уже окончательно в роли начальницы? Покой нам только снится?
Но как же я сегодня сладко спал! Просто сказка. Выбираюсь из постели и с довольным видом, прямо в пижаме, выползаю из спальни. Светлана, похоже, встала давно и уже собирается уходить – полностью одетая стоит в дверях своей комнаты и что-то ищет в сумке. Потягиваюсь и выгибаюсь словно кот: