- Свет, доброе утро.
- Доброе утро. А ты чего так лыбишься?
Потому что мне хорошо, как никогда, в последнее время! Смеясь, закидываю руки за голову:
- Ну как, что… Я снова на коне! За последнее время, кажется, это самый радостный день в моей жизни!
- Ну, вот и очень хорошо. Сохрани это настроение, все пока!
Она закидывает сумку на плечо, посылает мне воздушный поцелуй и спешит к выходу.
Снова потягиваюсь и иду на кухню, почесывая живот:
- Ага…. Ой, стой! Расскажи хоть последние новости!
- Понятно. Значит сегодня, все-таки, Маша - два? Ну, которая считает себя Серебровым?
- Звучит как диагноз.
- Я даже больше тебе скажу! Вчера мы к цыганке ходили, Милану искали, так она заявила, что у тебя не твои руки.
Во всей этой тираде, меня напрягает лишь одно слово - Милана.
- Так, так, так… Не спеши. И что, про Милану?
- Ничего… Куда съехала никто не знает. Мы даже в милицию заявление накатали о похищении Сереброва. Обещали проверить.
- А про работу? Я что-нибудь рассказывала?
- Только одно – что бухать надо меньше. Женский организм к таким перегрузкам не пригоден. Если у вас с Машей – одна посменная жизнь, через день, то будь добра заботься не только о себе сегодняшней, но и о завтрашней тоже!
Надув щеки, с шумом выдыхаю:
- Фу-у-ух… Ну, а кем ты меня считаешь? Психопаткой с раздвоением личности?
- Предпочитаю не задумываться на эту тему. Мне ясно одно, чтобы прекратить все это безумие, надо разыскать Ромку и привести его в сознание. Надеюсь, сразу все встанет на свои места и вместо двух Маш, останется только одна.
Она закидывает сумку на плечо, посылает мне воздушный поцелуй и спешит к выходу.
Снова потягиваюсь, а потом иду на кухню:
- Ага.
Значит, празднично краситься сегодня придется самому… И одежду подбирать, кстати, тоже.
- Эх.
Точно опоздаю на работу. Однако, в гостиной на диване меня ждут приготовленные красная блузка с черной юбкой, а вот что ждет в офисе узнаю через час - полтора.
***
На оперативке я предпочитаю не сидеть кулем, а двигаться – так мне лучше думается.
- Значит, напоминаю, согласно этому бизнес-плану, под который нам увеличили финансовые шлюзы, мы должны увеличить производительность практически в два раза, а значит, и пахать теперь придется в два раза больше!
Пузырев подает с места свой жидкий голос:
– Так это … Может и платить, тогда, будут в два раза больше?
Вот только бардака на летучке мне не надо:
- Вам Анатолий, нет. Еще раз перебьешь проект-директора, тебе вообще платить перестанут.
- Слова не скажи.
Я продолжаю:
- Так, на сегодняшний день задача номер один - оптимизация рабочего процесса. Кроме того, у нас нет ни новых зацепок по привлечению клиентов, ни идей по рекламе. В общем, вакуум, я правильно понимаю?
Стужев пытается вставить свои пять копеек и изобразить из себя умного:
- Вообще-то, не совсем.
Пресечь на корню! Я здесь главный и все должны это запомнить:
- Александр Антонович, ваш совместный с Побужецким креатив с секретаршами, мы, конечно, оценили, но эротика в офисе не наш профиль.
- Вообще-то мы с Романом Даниловичем обсуждали кое-какие нововведения. Еще до его убытия.
- Что-то я не припомню… Э-э-э… Что бы он мне об этом что-то рассказывал.
Сашок повышает голос:
- Я предложил интересную концепцию. И она ему, между прочим, очень понравилась.
Ню-ню, потягайся со мной.
- А-а-а, это что-то насчет соотношения мужчин и женщин в руководстве фирмы? Какой-то там сравнительный анализ, да?
- Ну, да.
- А с чего ты взял, что эта тема ему понравилась? Он тебе сразу сказал, что это фуфел, разве нет?
- Не знаю. В лексиконе зам. директора таких слов не было.
- Естественно, я смягчила. Так, еще раз довожу до всех. Начиная с сегодняшнего дня, результаты нашей деятельности должны стать в два, а местами и в три раза интересней, поэтому никакой банальщины мы выпускать не будем!
Стася тихо о чем–то переговаривается с Валей. Наверняка мне кости моют.
- Станислава Сергеевна, я что-то не понимаю, это я вам мешаю или наоборот?
Болотная машет руками, но мое внимание уже на вошедшую Настю.
- Мария Павловна, извините, просто там, вы понимаете, Федотов вас вызывает.
- Так все, по рабочим местам… Да и последняя просьба. Не надо мне создавать видимость работы, если не хотите работать, не работайте. Но только в другом месте.
И подаю пример – первым выхожу за дверь зала заседаний – ра-бо-тать!
***
Когда подхожу к кабинету шефа, туда уже стучится Пригожин и заходит внутрь. Его тоже позвали?
- Можно?
Петрович делает приглашающий жест:
- Проходи, Мария.
Идем гуськом к столу, но Федотов вдруг тычет в дверь рукой, тараща глаза:
- Дверь закрой!
Пригожин шепчет, пропуская меня вперед:
- Проходи.
Сам возвращается прикрыть дверь в кабинет. Что происходит? Недоуменно смотрю на шефа. Тот стоит возле своего кресла с таинственным видом и ждет возвращения Сергея. Потом задумчиво тянет руку к подбородку:
- Значит, так, знаете, зачем я вас собрал?
Оглядываюсь на Пригожина – лично я не знаю, тот тоже отрицательно качает головой:
- Нет.
Петрович смотрит на нас исподлобья:
- Вы единственные два человека в этой фирме, которые хоть как-то могут спасти ситуацию. На следующей неделе к нам приезжает господин Виталио Кортини. Не знаю, зачем. По слухам, он лично хочет убедиться в перспективности своих инвестиций и посмотреть все на месте, вникнуть в процесс. Не просто презентацию послушать, но исходные материалы изучить. Все, что вы готовили! И я скажу больше, вы в этом деле - единственные два человека, которым я полностью доверяю.
Пригожин дергается, словно хочет что-то сказать в ответ, но молчит. Я тоже молчу — сейчас главное понять проблему, а уж потом давать обещания ее разрулить. Опершись одной рукой на директорский стол, а другой на приставку для монитора, Федотов пытается подогнуть колени:
- Я вас прошу, сделайте что-нибудь, постарайтесь!
Кидаемся помешать и хватаем его под руки:
- Николай Петрович!
- Ну, что вы?!
– Постарайтесь. Ну, хоть что-нибудь сделайте! Времени осталось всего - ничего! Хоть на ночь оставайтесь…
Я чуть вздрагиваю, вспоминая свой эротический сон, и кошусь на Пригожина. Меня так и подмывает представить эту картину, как мы... Работаем, например, у Сергея дома или у меня..., оставшись на ночь... Глотаю комок в горле, но голос Петровича возвращает к действительности:
- Сверхурочные я оплачу, но вы единственные, кто хоть что-то может сделать!
Весь красный со срывающимся голосом, он снова пытается бухнуться на колени и его снова приходится хватать за руки.
- Николай Петрович! Мы попробуем, но… Сколько у нас времени?
Я убираю прядку волос, упавшую на лицо, за ухо. Не хочется разочаровывать шефа, но все это смахивает на авантюру. Нет, мы, конечно, постараемся, но одними красивыми картинками главного инвестора не привлечешь, ему бабки подавай, впечатляющие, хотя бы первые. Федотов переводит жалобный взгляд с одного на другого:
- По факту нам еще нечего демонстрировать, мы только-только разворачиваемся. Откуда прибыли взяться…. Разрешаю все! Тут главное, чтобы вот это вот, сработало. Пусть не давит на вас груз ответственности, А успех – ваш успех. Ну хоть… Все! Идите, идите.
Сделав рукой в воздухе некий пируэт, он подталкивает нас к выходу:
– Я верю!
Пригожин неуверенно бормочет:
- Хорошо.
И мы, все время оглядываясь, идем к двери. Федотов складывает молитвенно руки у груди и вновь демонстрирует готовность испачкать колени:
- Я прошу!
Одновременно протягиваем к шефу руки, призывая остановиться:
- Николай Петрович, ну, не надо.
– Николай Петрович, я вас прошу!
Федотов тут же выпрямляется, успокаивающе и по-отечески махая обеими руками: