***
Вечером пока Дорохина готовит ужин, переодеваюсь в майку и слаксы, и развлекаю подругу догадками о странном поведении Миланы. Наконец, все съедено, Светка отправляется на кухню за чайником, а я иду в прихожую за сумкой. Повесив обе ее ручки на локоть, усердно шарю внутри в поисках телефона, потихоньку продвигаясь обратно в гостиную. В этих завалах фиг, что найдешь, и я ворчу:
- Ну, где, он?!
Дорохина несет к столу чайник и доску под него:
- Чего ты ищешь?
- Да мобильник с фоткой.
- Какой фоткой?
Вот и рассказывай после этого. Зайдя за диван, кладу сумку сверху его спинки:
- Ну, из кафе, я же тебе говорила про ее бойфренда… Блин, капец.
Звонок в дверь заставляет поднять голову и оглянуться. Кого это на ночь глядя? Удивленно хмыкнув, смотрю на Светку:
- Ты кого-то ждешь?
Но та тоже удивлена:
- Нет, а ты? Опять кто-то приперся.
Оставив сумку, спешу, шмаркая тапками по полу, быстрее обогнуть полки и пройти к входной двери. Из гостиной продолжается фырканье Дорохиной и ее тихое ворчание:
- Надоело.
Кто это ей успел так надоесть? Распахнув дверь, недоуменно таращусь на Пригожина – вот уж неожиданный визит, так неожиданный. Сергей заходит:
- Добрый… Можно?
Как то он сегодня странно весь день здоровается.
- Да, проходи… Э-э-э… По своей инициативе или прислали?
Иду в гостиную, а гость следом:
- Э-э-э, слушай надо поговорить.
- Ну, я уже поняла, говори.
Возвращаюсь к своей сумке и опять лезу в нее, продолжить розыски мобильника.
- Там, вообще-то весь офис гудит.
И о чем же он гудит? Занятие свое не прекращаю и головы не поднимаю:
- Неужели? Кто бы мог подумать! И c чего это вдруг?
- Маш, послушай, мне, кажется, нет повода, чтобы писать заявление.
Под руку попадается гаджет и я, облегченно вздохнув, прижимаю ладошку к груди:
- О! Вот он, слава богу!
- Маш, ты меня вообще слышишь?
- Да, слышу, слышу. «Это не повод, чтобы писать заявление»… Кстати, какое заявление?
Подхватив сумку, обхожу диван, направляясь прямиком к Светке.
- Мария, вот ты сейчас где?
Ей-богу, не до него. Раздраженно огрызаюсь, плюхаясь на придиванный модуль:
- Я здесь.
Пригожин устраивается рядом:
- Еще раз говорю – весь офис говорит по поводу того, что ты, не справившись, увольняешься!
Офис постоянно что-нибудь да говорит и все невпопад. Пожав плечами, почесываю ноготком бровь:
- Сергей, пускай говорят. Им же нужно о чем-то говорить.
Если это все, то у меня сейчас мысли совсем о другом, о фотографии, которую надо показать Светке и это гораздо важней любых сплетен в конторе.
- Но это же неправда?
Капец! О чем он опять? Резко разворачиваюсь лицом к лицу, недовольная надоедливостью:
- Что-о-о?
- Ну, что ты увольняешься?
Зависаю, не сразу переключаясь на разговор о заявлениях, гудящем офисе и сплетнях.
- Сергей, вот ты, честное слово…, ей-богу!
Возмущенно всплескиваю руками:
- Мне все равно! У меня есть дела поважнее.
В ухо тут же звучит вкрадчивый голос:
- Какие дела, Маш?
Какие, какие… Я след взял!
- Свои дела, Сергей.
Тянусь к чайнику, чтобы налить чай в чашку:
- Ты не допускаешь, что у меня могут быть свои дела?
- Допускаю, но… Когда ты мне начинаешь говорить слово «свои дела», меня это начинает настораживать.
Тему развивать не стоит, и я резко ее обрываю:
- Сергей!
- Хорошо, ОК, я понял. Я просто хотел тебе еще раз напомнить, чтобы ты не абстрагировалась.
Угу…. Еще скажи «конгруэнтно». Киваю, глядя в глаза.
- И помни, пожалуйста, что у тебя есть я.
Вот, поэтому мне и надо держать за зубами. Потому что, у меня есть ты! Мне бы только разобраться и все прояснить …
- Я помню.
- Ну, вот это я и хотел услышать... Все, ладно, я побежал.
Сергей тянется чмокнуть меня куда-то в ухо, потом вскакивает, взмахивая рукой:
- Ой, Свет, привет!
Та смотрит исподлобья:
- Угу. Счастливо.
- Давай, пока.
Пригожин исчезает в прихожей, щелкая дверным замком, а я виновато усмехаюсь подруге. Та присасывается к чашке, пряча глаза. И чего приходил, непонятно, даже неудобно перед Светланой. «Заявление, заявление»…
- Слушай, Маш у нас нет фиников, а?
Оторопело таращусь на Дорохину – чего это вдруг?
- А… Э-э-э… Зачем?
Светлана трясет глянцем, который все время вертела в руках, пока мы пререкались с Пригожиным:
- Ну, здесь написано, что в них содержится вещество, которое препятствует инфаркту.
Издевается? Жуя печеньку, убираю рукой волосы за спину:
- А-а-а… Это ты к чему сейчас сказала?
Та с размаху шлепает по столу журналом:
- Мне, кажется, нам с тобой пора съесть, как минимум по килограмму.
- А… Ну, да.
Отправляю в рот остатки печенья, а потом запиваю чаем - интересно, чего это вдруг у Светки от Пригожина инфаркт? После чаепития мы еще долго рассматриваем фотографии кавказца и дома куда привела меня слежка. Дорохина время от времени гундит над ухом, мешая сосредоточиться:
- Слушай, а парень этот, вообще, ничего так, фотогеничный.
Не знаю, чем он Светку сразил – патлатый парень, хитрющий к тому же. Морщусь, сделав губы трубочкой:
- Дорохина, чихать я хотела на его фотогеничность! Меня, сейчас, другое волнует больше.
- Что, именно?
- Что дальше делать?!
Потоптавшись, Дорохина уходит на кухню, приборматывая:
- Да-а-а, веселенький вопросец.
- Угу…
Кричу вслед:
- И вот что я подумала.
Светлана останавливается на пороге гостиной, ожидая продолжения, и я тороплюсь закончить, пришедшую ранее мысль:
- Надо туда ментов направить. Ну, мы же писали заявление. А теперь у нас есть факты, адрес.
Правда гарантий, что тело там у меня нету.
Светка, открыв холодильник, прячется за дверцей, только голос слышен:
- Милиция это хорошо… Только толку от нее мало. Так, ты что, опять собираешься сама к ней туда лезть?
Хмуро бурчу:
- Не опять, а снова!
Взяв чашку с подлокотника, делаю еще глоток из чашки. Холодильник продолжает со мной свой диалог:
- Каким образом?
Каким, каким… Можно подумать у меня их много, этих образов. Морщу лоб:
- Тем же самым, через Сергея.
Отставив чашку назад, хмуро складываю руки на груди - очень не хочется ворошить палкой в осином гнезде, но другого выхода нет. Дорохина возвращается в гостиную, неся чашку себе и блюдце с бутербродами. И тут же пускается в возмущенный крик:
- Ты что, с ума сошла! Сколько можно?!
- Почему?
Светлана усаживается на диван, продолжая держать на весу и чашку, и тарелку:
- Ну, потому что опасно водить Сергея за нос! Он смотрит на тебя, как на любимую женщину.
А кто сказал, что динамить мужиков плохо? Прикрыв глаза, тяжко вздыхаю, откидывая голову назад:
- Свет, я все понимаю… Но-о-о… Это последний и единственный шанс, походу.
Дорохина наливает чай из чайника и в мою сторону не смотрит:
- Я не знаю….
И мы расходимся спать.
7-1 Пятница
Маша.
Просыпаюсь, но глаза открыть сразу не решаюсь, прислушиваюсь к внутренним ощущениям. Кажется, я - это я, руки, ноги, шевеление пальцев – все чувствуется. Сосредоточенно пытаюсь сложить картинку последнего дня, оставшегося в памяти – отвратное самочувствие всю первую половину дня, поход в дом к цыганке, сестре по отцу проклятой Миланы, заявление в милицию на розыски похищенного из больницы Сереброва, хотя смотрели там на нас со Светкой, как на двух прибабахнутых. Наконец, приоткрываю глаза и осторожно осматриваюсь – вроде вокруг ничего не поменялось с того момента как засыпала, да и на мне не майка с джинсами, как в прошлый раз, и не Ромкина пижама, а родная ночнушка. Неужели отпустило, и сегодня ожидаемый четверг без провалов в памяти? Накинув халат, выхожу из спальни и отправляюсь на поиски Дорохиной. Она оказывается на кухне с кофейной туркой в руках. Пожелав доброго утра, она встречает меня странной фразой: