Суббота
Ромаша
На самом деле, собраться на работу оказывается чистым мучением - под душем постоять еще куда ни шло, но поднимать – опускать руки переодеваясь, терпеливо краситься, застыв в напряженной позе с приподнятыми руками – совершенно невмоготу. На Дорохину надежды никакой - у нее на попечении раненый Федотов и она уже отправилась его провожать, то ли домой, то ли на перевязку - не понял, что она там мне пробурчала сквозь дверь в ванную.
Свой художественный мазохизм, можно сказать, бросаю, не начав – в результате, получается что-то бледное и незаметное. Причесываться - то же самое, так что особо не заморачиваюсь – пойду с распущенными волосами….
Хотя брюки одеть особого труда не составляет, но зато, кряхтя, изворачиваясь и морщась от боли, еле–еле влезаю в водолазку и пиджак. В какой-то момент чуть в обморок не падаю – уже начинают летать мушки перед глазами, а это нехороший знак. Наконец, прихватив сумку, портфель и куртку, с большим сомнением в душе, покидаю квартиру и отправляюсь на работу. Еду в такси – путешествовать на своей «Тойоте» в столь плачевном состоянии может только псих, вернее психопатка… На хрена я вообще в офис тащусь непонятно, но раз пообещал Петровичу – отступать поздно. К тому же знаю – за работой все болячки проходят гораздо быстрее. Пока доезжаю и поднимаюсь на лифте на этаж, немного отпускает, но в зеркало лучше не смотреться - бледная, припухшая, в гроб кладут краше. Надо было, все-таки, накраситься поярче. Иду через холл, сосредоточенно передвигая ногами – сейчас главное добраться до кабинета и сесть в кресло. В приемной - Настя с курьером Мухиным, уминающим за обе щеки банан.
– Доброе утро, Мария Павловна!
Ответить так же бодро сил не хватает:
- Если бы... Для меня что-нибудь есть?
- Да, конечно. Вот!
Настена выбирает из пачки, которую держит в руках несколько листков и протягивает их мне. Голос совсем меня не слушается, и я почти шепчу:
- Спасибо.
- Мария Павловна, с вами все в порядке?
Неужели, так заметно? В башке, то ли мой, то ли Машкин голос бормочет «Хуже некуда!», но вслух произношу другое:
- А что такое?
- Ну, не знаю. Вид у вас какой-то… выглядите…
Облизнув губы, пытаюсь взбодриться:
- Просто не накрасилась, не обращай внимания. Сделаешь кофейку?
Настя заботливо кивает:
- Да, конечно.
Иду к себе, разглядывая на ходу письма, которые мне всучила секретарша. Неожиданно раздается приближающийся голос Пригожина:
- Маш... Привет!
Останавливаюсь и поворачиваю голову в его сторону. Не очень хорошее решение – лучше было бы развернуться целиком, получилось бы менее болезненно.
- Салют.
Его взгляд наполняется тревогой:
- Слушай, у тебя все нормально?
И этот туда же.
- Нормально, а что?
- А... М... Не… На тебе лица нет. Ты себя в зеркало видела?
Внутренний голос опять комментирует: «Мог бы что-нибудь и приятное сказать девушке. Комплимент какой-нибудь завалящийся сделать». Намек на страхолюдину заставляет попытаться взъерепениться:
- Слушайте, вы все сговорились что ли? Лицо на мне есть, просто оно не накрашено. Understand?
Пригожин недоверчиво мнется:
- Ну, understand.
Хорошо. Дайте мне спокойно посидеть, потрудиться, и к вечеру я разгуляюсь. Со вздохом спрашиваю:
- Еще вопросы?
Сергей отрицательно трясет головой, и я отворачиваюсь:
- Тогда я поработаю?
- Угу. Да, конечно.
Прекрасно. Это все что мне сейчас нужно.
***
Бросив куртку на спинку кресла, а сумку и портфель на стол, усаживаюсь поудобней и, откидываюсь назад – теперь можно и расслабиться. Даже прикрыть глаза и пять минут посидеть ни о чем не думая, и, главное, не шевелясь. Это такое блаженство, просто не передать. Особенно после бессонной ночи. Мне становится необычайно радостно и хорошо… И я улыбаюсь…
Я встаю и иду… Нет, буквально плыву по воздуху… Пытаюсь удержаться и беру под локоть того, кто рядом. Почему-то уверена, что это Сергей и от этого все происходящее становится еще радостней и торжественней. Где мы? Что происходит? Перед нами огромные белые двери и молодые люди в костюмах-тройках распахивают их, открывая вход в незнакомый белый зал, освещенный светильниками на стенах. Я вижу отражение в зеркале во всю стену, и у меня сбивается дыхание – это что, правда, мы?
На мне белое длинное платье до пола, с открытыми плечами. Безумно красивое. Белые перчатки по локоть, а в свободной руке букетик. Сердце вдруг бьется и трепыхается, как птица в клетке – это же свадебное платье и букет невесты! На изящной шее сверкает ожерелье, в ушах под стать ему серьги… надо же, как красиво… волосы собраны в красивую прическу с пучком и украшены белыми мелкими цветочками… Перевожу взгляд на Сергея. Он в строгом костюме, белой рубашке и с красной бабочкой на шее... И с ожиданием смотрит на меня, будто приглашая зайти внутрь зала. И я делаю этот шаг. Делаю вместе с ним. Это какая-то игра? Розыгрыш? Где мы? Я немного напугана и растеряна. В глубине зала стоит странная рыжая тетя. Она что-то говорит, шевелит губами, но ничего не слышно… И вдруг, словно голос с небес! Женский гулкий голос разносится под потолком:
- Мария Павловна, согласны ли вы…
Что? Так это моя свадьба? Вот прямо сейчас? Широко распахнув глаза, смотрю на эту женщину и в волнении шевелю губами, беззвучно повторяя за ней «Я, Мария Филатова, согласна ли я…»
- …Взять в мужья Пригожина Сергея Васильевича?
Взять в мужья? Мои губы замирают, не в силах повторить такое… Меня всю трясет от волнения. Проглатываю комок в горле и молчу. А потом, испуганно приоткрыв рот, оглядываюсь на Серегу – но он смотрит на меня с восторгом, улыбаясь и ожидая положительного ответа. Это не игра? Но я не могу вот так сразу! Я не готова! Перед кучей каких-то чужих людей, собравшихся вокруг, перед этой тетей... Вокруг так красиво и торжественно, так празднично и замечательно… Мы с Пригожиным нарядные и красивые,… Да, мне хочется, чтобы это сказочное волшебство продолжалось и продолжалось… Но выйти замуж? Перечеркнуть всю прошлую жизнь и прилюдно заявить, что я женщина и готова лечь в постель к мужчине? Варить ему щи, рожать детей? Я не знаю, не умею и не хочу этому учиться!
Паника накрывает меня, и я испуганно слежу, как небесная служащая выходит из-за стола и приближается к нам. Судорожно тереблю букет, смотрю на Серегу и молчу. Я не в силах сказать «да», но ни за что не хочу говорить и «нет». Наконец, тетка совсем рядом, чуть наклоняясь вперед, она снова громоподобно произносит:
- Мария Павловна, согласны ли вы...
Трясясь от волнения, переступаю с ноги на ногу и, то качаю головой, то киваю, отвергая и соглашаясь одновременно.
- ….Взять в мужья Пригожина Сергея Васильевича?!
Сергей, посматривая на небесную служащую, кивает каждому ее слову. Он что, правда хочет, чтобы я стала его женой? Проглотив ком в горле, смотрю на него с надеждой – успокой меня, сделай что-нибудь, ты же мужчина, в конце концов. Сергей меняется в лице, тревожно шевелит губами и до меня доносится:
- Маш! Маша-а-а-а…
Кто-то трогает меня за плечо и зал раскалывается на части, рассыпается, растворяется в воздухе… Иллюзия разрушается. С трудом разлепляю глаза, и улыбка сползает с моего лица. - я у себя в кабинете, в кресле, а рядом, на корточках, пристроился Пригожин и зовет меня. Одной рукой он держит мою руку, а другой трясет за плечо, заставляя проснуться. Черт! Мы хором с внутренним голосом протестующе произносим: