Ужин пролетел быстро. Так было каждый раз, когда мы были вместе. Время нещадно летело вперёд и замедлилось только тогда, когда я провожала взглядом удаляющуюся машину Алексея. В такие минуты сердце сжималось от тоски и хотелось бежать следом, чтобы ещё немного побыть рядом. Мне всегда было мало. Мало отведённого для встреч времени.
— Не хочу расставаться, — честно призналась я Алексею, когда мы подъехали к дому. В свете луны его глаза блестели, как звезды на тёмном небе. Хотелось броситься в этот чарующий омут с головой. До сих пор не верилось, что все происходящее реальность, а не сладкий сон. Что он действительно рядом. Что он мой.
— Ты же знаешь, маленькая, будь моя воля, давно бы тебя украл. Увез бы и спрятал от посторонних глаз. И ни на секунду не отпускал бы от себя. Знаешь?
Мужчина провёл указательным пальцем вдоль моей нижней губы, а я, прикрыв глаза, растворилась в томительном волнении.
— Знаю, — одними губами прошептала я, продолжая наслаждаться его прикосновением.
— Насколько ты доверяешь мне, маленькая? — вопрос прозвучал так, словно от его ответа зависела жизнь. Открыв глаза и облизав пересохшие губы, посмотрела на мужчину, пытаясь понять, почему он задал его, но лицо Алексея было непроницаемым. Поэтому ничего не оставалось, как искренне ответить:
— Да, доверяю.
— Насколько сильно?
— Больше, чем себе, — я чувствовала, как ускоряется сердцебиение, как учащается дыхание. И всему виной был пытливый взгляд синих глаз.
— Тогда завтра я отвезу тебя туда, где у тебя будет возможность доказать правоту своих слов.
Я сглотнула. Сказать, что Алексей меня заинтриговал — значит, ничего не сказать. Я сгорала от желания узнать, что он имел в виду, и тут же почувствовала лёгкое смятение от неизвестности.
— Я буду ждать, — ответила я и прижалась щекой к его груди, зарывшись носом в ткань рубашки. Мужчина погладил меня по волосам, отчего первоначальный лёгкий страх уступил место спокойствию. И я, забыв про все на свете, стала наслаждаться теплом и запахом любимого мужчины.
***
Уже в спальне, упав на ещё не расправленную постель, и раскинув руки в стороны, стала улыбаться сама себе, вспоминая сегодняшний вечер. Во мне перемешалось так много разных чувств, что казалось, от их переизбытка скоро разорвет на части. Я была счастлива и взволнована одновременно. От того, что в этот вечер Алексей был рядом. Он, как глоток свежего воздуха, заполнял меня до краев жизненной силой, которая так и выплескивалась каждый раз, когда его видела.
Из сладких воспоминаний меня вывел голос вошедшего в спальню отца:
— Аль, тебе письмо.
— Рома, — сказала я, забирая конверт. — Спасибо, пап.
— Как прошёл вечер, — словно невзначай поинтересовался отец. Но от меня не скрылись нотки настороженности в его голосе.
— Замечательно, пап, — искренне призналась я. — Была у Нины Владимировны. Сегодня у неё был приемный день. Занималась с детками английским, а я наводила порядки в клумбах. Потом встретилась с Лешей. И провела незабываемый вечер.
— Хорошо, если так, — попытался выдавить улыбку отец. — А Ромыч, что там? Что пишет?
— Пап, тебе действительно интересно? — удивилась я. Хотя удивляться было не чему. Потому что в отличие от мамы — папе всегда нравился мой друг.
— Конечно, — как ни в чем не бывало, ответил отец.
— Служит. Ещё одиннадцать месяцев осталось. Пишет, что скучает по дому.
— Это понятно. Ему-то есть, к кому возвращаться.
Не знаю, что отец хотел этим сказать, но задеть за живое у него получилось. Ведь за прошедший месяц я так не нашла в себе сил, написать Роме об Алексее. И как не старалась отогнать от себя грустные мысли, они то и дело одолевали меня, заставляя чувствовать себя виноватой. Посмотрев грустно на письмо, я спросила:
— Пап, как думаешь, Рома сможет понять?
Я понимала, что обычно такие вопросы задаются мамам. Но это был не мой случай. Спроси у мамы такое, первое, что услышала, было бы: «Не говори глупости. Твой Рома и мизинца Лешиного не стоит. Нашла, о чем переживать.» Поэтому решила, что лучше спрошу у папы, чем нарвусь на очередные упреки.
— Понять, что? — отец посмотрел на меня с сочувствием и пониманием одновременно. — То, что ты полюбила?
— Да, пап. Именно это.
— Зная этого парня, могу сказать одно: ему будет сложно принять это, но ради твоего счастья он переступит через себя и примет.
— Я понимаю, что причиню ему боль, пап. Но не знаю, как поступить иначе. Просто не знаю, как быть. — Прильнув к отцовским коленям щекой, я заплакала. — Он не заслужил этого. Ведь он такой хороший.
— Вот именно, хороший. Поэтому, ты не должна сейчас плакать. Если бы он увидел тебя в таком состоянии, в миг бы забыл все обиды. Помнишь, как на него действуют твои слёзы? — Отец погладил меня по голове, и от тепла его ладоней потянуло в сон.