— Аля?!
В дверях комнаты стояла мама, ошарашенная увиденным. Её взгляд метал стрелы. Я кожей чувствовала злость и, готова была поклясться, если бы не лежащий рядом Алексей, она убила бы меня на месте. Натянув на обнаженную грудь покрывало, сглотнула и неуверенно ответила:
— Мам, я сейчас все объясню.
— Нет! Ты немедленно оденешься и выпроводишь своего приятеля, а вот потом поговорим.
После этих слов мама вылетела из спальни и со злостью хлопнула дверью. Я перевела отчаянный взгляд на Лешу и извиняюще сказала.
— Прости. Я не знала, что она так рано придёт.
— Я поговорю с ней, не переживай.
— Нет-нет, не надо. Она и слушать не станет. Посиди здесь, я лучше сама.
— Уверена?
Я утвердительно кивнула и поспешно стала одеваться. Зная мамин непростой темперамент, сложно было подготовиться к предстоящему разговору. Она одним взглядом могла приказать человеку замолчать. Поэтому на выходе из спальни ещё раз попросила небеса помочь подобрать верные слова и только потом вышла.
Мама стояла ко мне спиной у кухонного окна, и весь её неподвижный вид говорил о том, что она, как бомба замедленного действия, готова в любую минуту взорваться.
— Мам, — тихо позвала я, боясь привести в действие часовой механизм. — Я понимаю, что ты злишься и у тебя есть на то основания, но позволь мне все объяснить.
— Что ты собираешься объяснять? — недрогнувшим голосом спросила мать, разворачиваясь ко мне лицом. — Что моя дочь шлюха, которая в родительский дом приводит любовников?
Я опешила, не веря своим ушам. Мама действительно это сказала? Посмотрев на неё бесконечно обиженным взглядом, я закусила от досады губу, а потом почувствовала, как предательски заблестели слезы.
— Ты не имеешь права так говорить. Ты же ничего не знаешь, — срываясь на крик, ответила и сжала кулаки. Было очень больно. Больно от того, что она, как всегда не разобравшись, вылила на меня всю грязь, вместо того, чтобы выслушать. Выслушать и понять. Но ещё большую обиду принесло то, что её слова вполне мог услышать Алексей, который остался ждать в комнате. — Но, знаешь, я не буду тебе ничего объяснять. Потому что ты никогда меня не слышала. Я всегда была дурной никчёмной дочерью, которая приносила одни проблемы. Теперь я выросла. Выросла, мам. И не собираюсь перед тобой отчитываться. — эти слова я произнесла на одном дыхание. Выплеснула боль с израненной души. И только почувствовала облегчение, как мамина тяжёлая рука влепила мне звонкую пощечину.
— Да, как ты смеешь так разговаривать, дрянь? Совсем от рук отбилась. Мы с отцом всю душу в тебя вложили. Так ты нас благодаришь, да? Раздвинуть ноги перед первым встречным — это и есть твоё взросление?
Схватившись за покрасневшую щеку, одарила мать обиженно-уничтожающим взглядом, а потом, гордо вскинув подбородок, ответила:
— Нет. Раздвинуть ноги перед первым встречным — это только начало взросления. Дальше будет больше.
И только я приготовилась ко второму удару, как мамина замахнувшаяся рука была перехвачена Алексеем, появившимся из ниоткуда рядом с нами.
— Алевтина скоро станет моей супругой. Поэтому попрошу впредь воздержаться от рукоприкладства. Не позволю кому-то её обижать. Вам в том числе.
Самоуверенность во взгляде мужчины была настолько подавляющей, что даже мама, не выдержав её, отвернулась.
— Что это значит? — задала она мне вопрос, игнорируя Лешино присутствие. Я же, пропустив её слова мимо ушей, подошла к любимому и взяла его за руку. — Я у тебя спрашиваю, что это значит?
— А что это может означать? Леша ясно дал понять, что вскоре мы поженимся. — борясь с внутренней Алей, которая раньше в присутствие матери и рта не могла раскрыть, я наградила ее победным взглядом, стойко выдержав тяжёлый взор. — Сегодня Алексей предложил стать его женой, и я согласилась. Так что недолго осталось терпеть моё присутствие. Скоро вообще не увидишь.
После этих слов гордо направилась к выходу, ведя за собой Алексея. И только, когда оказались на улице, смогла дать волю чувствам, задрожав от слез в руках любимого.
— Ненавижу. Ненавижу. — с обидой шептали мои губы, прижимаясь к чёрной футболке любимого. — Она всю жизнь учит меня жизни. Всю жизнь что-то не так. Устала. Просто устала.
— Потерпи, маленькая. Скоро это закончится. Скоро я заберу тебя отсюда. — рука Алексея гладила по волосам и спине, успокаивая и вселяя надежду, что вскоре действительно все изменится. Мне очень хотелось в это верить, потому что больше не было сил терпеть материнские упреки, которые с каждым разом повторялись все чаще.